Вот и опять: мелькнуло холодное лицо Арса, бесстрастно наблюдавшего неуклюжие пируэты женщины-паука на красивой мозаике пола, а потом Рахел заслонили суетливые тела гномов…
Теперь на экране визжала Фина, отбиваясь от рук Зева и Эры. Синие, сумасшедшие глаза насквозь прожигали экран.
Наконец, в который раз, поплыли лица наблюдателей: каменное — Лона, удовлетворенное — Эриды, недоуменное — Асклепия.
На лице Орфа легко читалось омерзение ко всему на свете.
Рамтей полузакрыл глаза, но это не помогало. Ему все равно не удавалось полностью скрыть стыд. Да, пожалуй, скорее всего, именно стыд за свою семью был тем чувством, которое владело Рамтеем. Надменным, всегда казавшимся бесчувственным исполином.
Мимо Уэшеми камера проехала, почти не задерживаясь. Но даже и за короткое время не трудно было заметить: лицо молодого халдея не просто выражало сострадание, оно было полно боли.
А вот и она, Касс: белая, противная… И губы бесформенные, расшлепанные… Она не любила смотреть себя по визу. Касс никогда даже не подозревала, что ее глаза могут быть такими неестественно светлыми, такими неестественно огромными.
— Хороша, — одобрительно произнес Лон, не уточняя, к кому именно относится замечание. — А Фадита и тут умудрилась отвертеться.
— Да ее же не было, — вспомнила Касс. — Она же потом появилась, когда Орф…
— Знаю, знаю, — перебил ее Лон и повел плечами, то ли отгоняя образ Фадиты, то ли пытаясь отмахнуться от навязчивой идеи сравнения себя и Орфа.
— Скажи, — вдруг попросила Касс: — Ты ведь все еще ее любишь?
Она немного успокоилась и открыто смотрела на друга, спокойно ожидая утвердительного ответа. Получить этот ответ каких-нибудь два-три дня назад было бы для нее катастрофой, а сейчас она, кажется, еще сильнее, чем раньше боялась, желала услышать его “да”.
— Что за глупости, — усмехнулся Лон.
— Отпусти меня, — неожиданно для себя самой взмолилась Касс.
— Что за глупости, — опять усмехнулся Лон.
— Я тебя не люблю, — сказала Касс.
— На самом деле… — поэт криво усмехнулся. — Это, чтобы ты успокоилась, — он утвердительно несколько раз кивнул головой, словно обдумывая свою мысль еще раз для того, чтобы окончательно убедиться в ней самому. — На самом деле любви не бывает. Есть только желания. Желание обладать. Желание познать неизвестное. Желание наслаждаться.
Он подумал и назидательно изрек: — По сути, вся наша жизнь и есть сплошная цепь желаний…
Он еще немного подумал и подчеркнул: — Неудовлетворенных желаний…
