— Думаешь о ней? Вот и счастье. Так и я в море. Чему радуюсь? Ожиданию.
— Ожидай не ожидай, а состаришься. И чего ты к нему так приклеился? Потому что работа твоя была, что ли? Так ведь кончилась вся. Удивляюсь тебе: вроде умный, а денег себе не скопил. Работы лишили тебя — и ты сразу нищий. А в море — в нём денег нет, только рыба да мусор плавают. От него — холод бывает. Ты знаешь, какое оно зимой? Ледяное и серо-зелёное. Как глаза у Катюхи, когда она злится. Как с таким морем до старости? Спина сгорбится, ноги скрутятся, зубы в прошлом останутся. Ты чему улыбаешься? Беззубому и одинокому? До каких лет зубы терять будешь, капитан-профессор?
— Глупый. Когда улыбаешься, о зубах не думаешь. Зубы — не главное, если смеяться хочется. А что про работу и море? Работу ведь тоже любить можно.
— Работу? Любить? Не лепи макароны на уши!
— Поймешь ещё, может быть. Жизнь — это такое счастье, которое пьёшь, как воздух, не замечая. Ты что хочешь пить, Петя, когда жажда замучит? Вино? Виски? И даже не пиво… Нет.
— А что, кэп?
— Воду, Петенька. Воду. Так и счастье — оно в самом простом. — Показал рукой над волнами. Там стремительно приближалась стена дождя, сверкая серебром бьющихся в воду капель. Больно и яростно. — Ух, ударит сейчас! Бегом в рубку! — Они ворвались в неё, едва успев задраить обе двери, и все зашумело вокруг, забарабанило, закипело. Вода была сверху, вокруг и снизу. Катер мгновенно осел, будто вдавленный небом по самую палубу. Ветер ударился звуком стрелы в вантах. И зазвенел. Это было замечательно. Оба заулыбались. Петруха закричал, как глотнувший восторга и смелости:
— Урра! Моррре-а! Не догонишь меня-a! Мы зде-аась! Даёшь нам наркотик морской жизни!
И оба, молодой и старый, вдруг умолкли надолго, оглохшие от порыва нечаянной радости. Молодой спросил шёпотом:
— Кэп, а как вы догадались, что сейчас ударит?
Лысый улыбнулся и прошептал:
— Море мне подмигнуло…
— А почему говорим шёпотом?
— Сблизились. — Кэп улыбнулся, и Петя улыбнулся в ответ, чуть склонив голову на бок, как щенок, когда просит погладить.
— Мы не тонем? — спросил молодой, показывая глазами на залитые водой иллюминаторы.
— Не тонем. Нас море поддерживает… Счастливые мы — время тревожить не хочется… Пусть длится…
Прошла целая вечность, по часам — двенадцать минут, и всё стихло. Катер лежал в дрейфе, медленно всплывая к свету. Стало слышно, как скрипит мачта и сбегает с палубы вода, закручиваясь в шпигатах и падая струйками, как живая. Очистился горизонт под низкими, быстро летящими тучами. Море потемнело, кем-то гонимое, покрылось слезливой рябью.
