(через Веру Фёдоровну) своего любимого корреспондента, умного и острого Вяземского, не писать ему… Пушкин боится, что переписка с ним скомпрометирует его друга.
Обращает на себя внимание и беспокойство — «хорошо ли его примут родители», как отнесётся мать к несчастью сына. Эти чувства исходят, конечно же, от Пушкина. Он прожил с родителями три года — со времени окончания лицея — до ссылки. Нелёгкий опыт чувствуется в этой тревоге возвращающегося в семью поэта…
Более полутора тысяч вёрст пути надо было преодолеть Пушкину на лошадях. Ехал он девять дней.
Наконец добрался до Михайловского.
На августовском листочке «Дамского альманаха» 1824 года появляется запись: «9 arrivé à М —» (девятого приехал в М<ихайловское>.
«И был печален мой приезд…» — вспоминает поэт (VI, 492). Здесь ждали его тяготы другого рода.
«Милый, прибегаю к тебе, — пишет Пушкин Жуковскому. — Посуди о моём положении. Приехав сюда, был я всеми встречен как нельзя лучше, но скоро всё переменилось: отец, испуганный моею ссылкою, беспрестанно твердил, что и его ожидает та же участь; Пещуров[110], назначенный за мною смотреть, имел бесстыдство предложить отцу моему должность распечатывать мою переписку, короче быть моим шпионом; вспыльчивость и раздражительная чувствительность отца не позволяли мне с ним объясниться; я решился молчать. Отец начал упрекать брата в том, что я преподаю ему безбожие. Я всё молчал. Получают бумагу, до меня касающуюся. Наконец, желая вывести себя из тягостного положения, прихожу к отцу, прошу его позволения объясниться откровенно… Отец осердился. Я поклонился, сел верхом и уехал. Отец призывает брата и повелевает ему не знаться avec ce monstre, ce fils dénaturé…[111] (Жуковский, думай о моём положении и суди.) Голова моя закипела. Иду к отцу, нахожу его с матерью и высказываю всё, что имел на сердце целых 3 месяца. Кончаю тем, что говорю ему в последний раз. Отец мой, воспользуясь отсутствием свидетелей, выбегает и всему дому объявляет, что я его бил, хотел бить, замахнулся, мог прибить… Перед тобою не оправдываюсь. Но чего же он хочет для меня с уголовным своим обвинением? Рудников сибирских и лишения чести? Спаси меня хоть крепостию, хоть Соловецким монастырём. Не говорю тебе о том, что терпят за меня брат и сестра — ещё раз спаси меня. 31 окт.
А. П.» (XIII, 116).
Приходится укрываться у соседей — в Тригорском, где Пушкин проводит иногда по нескольку дней. Там отношения к нему самые дружественные, самые сердечные.
