— Я вас слушаю.
— Я прошу установить опекунство над моей сестрой. — Бабирханов протянул папку с документами.
Женщина развязала папку, просмотрела бумаги.
— И с какою целью?
— С самой земной.
Секретарь удивленно сняла очки.
— То есть?
— В любом случае она опекаема и мною, и отцом, и матерью, которая разведена с моим отцом.
— Так зачем же вы хотите официального опекунства? Живите, как жили.
— Это нужно для обмена квартир.
— Ну, так бы и сказали. Оставьте документы. Загляните через месяц.
— Заседания в райисполкомах проводятся обычно в конце месяца. Я зайду к вам через две недели, в начале марта.
— Рано. Не успеем.
— Успеете. Я уверен, успеете.
— А вы самоуверенный, однако.
— У меня нет лишних денег.
Секретарь остолбенела. Странно как-то заморгав, она скороговоркой переспросила:
— У вас нет денег? А при чем тут деньги?
— Для подарка. Вам, разумеется.
— Ну, знаете…
— Знаю. И не тяните. Волокита — избитая тема для фельетона, но для райисполкома она всегда актуальна. До свидания.
Бабирханов почти вылетел из комнаты, еле сдерживая себя от приступа сумасшедшего смеха. На лестнице, уже спускаясь, он откровенно рассмеялся. Интуитивно почувствовал — теперь тянуть не станут.
Третьего марта он подъехал с товарищем к райисполкому. В общем отделе ему вручили удостоверение о назначении опекунства. Многомесячные походы в военкоматы, ЖЭКи, райсуды, диспансеры, исполкомы закончились. Остались позади просьбы, так часто встречавшие равнодушие и безучастность. Как кадры фильма, промелькнули и забылись главврач диспансера, туповатый на вид психиатр, осторожный и холодный судья, нагловатый и самодовольный прокурор, лисья физиономия женщины из райисполкома. Они канули в небытие, как исчезает с течением времени все шаткое, недолговременное, построенное на корысти.
Оставалось сдать этот маленький клочок бумаги в горжилобмен и ждать решения комиссии…
…— Папа, папа, а гулять мы пойдем? — услышал Бабирханов голос дочери. Она подбежала и кинулась ему в объятия.
Он поцеловал дочку, погладил волосы.
— Ты не успела войти, а уже гулять. Не нагулялась там?
— Я на качели хочу…
— Зимой? В такое время?
Вошла Лала, вся запыхавшаяся.
— Эта Мила — банный лист. Прицепилась и не отстает. Еле вырвалась. — Она сняла пальто, перешла в спальню переодеться. — А обед ты разогрел?
— Нет. — Бабирханов включил телевизор. — Светочка, мы покушаем, а потом выйдем гулять. Где-нибудь здесь, недалеко. Ладно?
— Ладно.
— А что по Баку? — Лала подошла к телевизору и переключила его на другой канал.
