«Человек и закон». На экране ведущий проинформировал о месте спекуляции в советском обществе. Следующий кадр — следователь и подследственный.
— Ваша фамилия? — спрашивает следователь.
— Кулиев.
— Имя?
— Ядулла.
— Скажите, Ядулла, вот в вашей квартире мы нашли промышленные товары на сто семнадцать тысяч рублей. Большинство из них — из московской «Березки». Как вы можете объяснить этот факт? Для чего вам они?
— Для продажи.
Бабирханов отложил вилку. Передача показалась ему интересной.
— Смотри, как они оба одеты — спекулянт и следователь, — предложил он жене.
— Великолепно.
— Если они поменяются местами, не поймешь, где следователь, а где жулик.
Лала недоуменно взглянула на мужа.
— Не понимаю тебя.
— На обоих дакроновые костюмы. Видишь, вот черный оттенок. Это перелив цветов. Мэйд ин Франсе. Купить его можно за триста рублей. Не поняла?
Лала пожала плечами.
— Ну, этот спекулянт, оставим его на время. А этот? Следователь. С окладом сто пятьдесят, сто семьдесят. Откуда у него такой костюм?
— Ну, мало… — неуверенно начала Лала, но муж прервал ее.
— На зарплату такой костюм не купишь. А на взятки — пожалуйста. Вот и выходит, один жулик, наделенный официальной властью, обвиняет другого, откровенного жулика. Откровенный жулик обществу не опасен. А вот этот подонок может разлагать всех окружающих. По крайней мере, многих. Лично я повесил бы такого блюстителя порядка.
— Не пей больше, а то и меня заодно с ним повесишь, — пошутила Лала.
Муж не откликнулся на шутку. Почему-то он вспомнил прокурора, его ухоженную машину. От прокурора, как говорил старый друг Бабирханова в аналогичных случаях, «разило деньгами». А ведь прокурор — государственный обвинитель, защищающий и оберегающий интересы всего народа. Каким же он должен быть кристально честным, чтобы действительно заслужить эту ответственную должность! Именно кристально честным, а не относительно честным. Само понятие «честность» настолько заплесневело, что, говоря о честности, мы привыкли тут же добавлять слово «относительно». И в то же время в глубине души надеемся, что не все такие. Есть порядочные, есть честные, но их очень и очень мало.
Бабирханов смотрел телевизор, но не вникал уже в сущность происходящего. Он заметно погрустнел. Процесс обмена изрядно притомил его, но и в то же время на многое открыл глаза. Если раньше, до обмена, ему доводилось слышать о взятках, подарках, угодничестве, он согласно кивал — мол, все это знакомо, понятно. В действительности же непосредственно с этими калечащими общество явлениями он столкнулся по-настоящему впервые. Волки, думал он, не люди, а волки.
