Она открыла окно.
— Ты давно дома? Не кушал, наверное? Нет?
— Нет, Лалочка, нет.
Она, не раздеваясь, медленно подошла к нему и осторожно спросила:
— Ты сегодня какой-то особенный. Да?
Бабирханов отвернулся, сдерживая радостную улыбку. Потом не выдержал, чуть не закричал.
— Есть обмен.
Лала замерла, не нашлась сразу.
— Ты… ты… это серьезно? — еле прошептала она. — Все уже? Окончательно?
Одном рывком он сел на диван. Произнес ясно и четко:
— Окончательно и бесповоротно. Семь месяцев труда, без взяток. Я добился своего!
Лала молчала. Потом смахнула слезу, подошла к мужу.
— Сильный, мужественный, твердый и нежный. Родной ты мой. Она чмокнула мужа.
— Иди за дочуркой, а я сейчас спущусь за коньяком. Отметим событие. Что на ужин?
— Голубцы, мой хороший. Ты ведь любишь рубленое мясо.
— Иди скорее. А ордер через три дня. И договорюсь с Беляковыми о дне переезда тогда же.
— Даже не верится, — прошептала жена.
— Иди, быстрее, ну… Я жду.
— Иду, иду. — Лала поспешно оставила мужа и умчалась.
Бабирханов прошел на кухню, открыл холодильник, вытащил кастрюлю с голубцами. В нише на дверце холодильника стояла бутылка водки.
«Как кстати, — подумал он, — а я и позабыл о ней. Удача следует за удачей. И в магазин не надо».
Он вернулся в комнату и включил телевизор. Переключив каналы и не найдя ничего интересного, выключил его и прилег…
…Прокурора он увидел еще издали, когда тот размашистой походкой входил в помещение. Как-то неуверенно и нелепо поздоровавшись, Бабирханов еле слышно промямлил:
— Вам привет от Курбанова из республики.
Веселая улыбка скользнула по лицу прокурора. Он остановился.
— А откуда ты его знаешь? — пряча улыбку, спросил он.
— Я же не спрашиваю, откуда ты его знаешь, — в тон ответил ему Бабирханов, и оба дружно рассмеялись. Один — один.
Минут через десять суд признал Бабирханову Нису недееспособной и вынес частное определение о предоставлении ей опекунства кем-нибудь из близких родственников. Опекунство, как было уже ранее известно Бабирханову, устанавливалось райисполкомом по месту жительства больной. За решением суда велели зайти через десять дней.
Бабирханов воспрял духом. Составлено еще одно звено в цепи труднодоступных преград. Пройден еще один километр по мукам.
Дня, через три он приехал в райисполком, вошел в кабинет секретаря.
— Подождите, молодой человек, я занята, — грубо остановила его женщина. Она была одна и что-то писала.
Бабирханов тут же извинился и вышел за дверь. Ждать ему пришлось довольно долго — минут сорок-сорок пять. Наконец его пригласили.
