— Договаривай, — встрепенулся фараон.
— Нет, я уже кончил, — раздумчиво произнес он, — только будь осторожен. Не доверяй особо Эйе, он лицемерен. — Маи умолчал о последнем предсказании пифии, согласно которому после победного триумфа Египет ожидают черные дни.
— Иди, Маи, иди. — Необъяснимая тоска овладевала фараоном все больше и больше. Он желал оставаться один.
Маи удалился.
Центральная городская площадь Фив была запружена многотысячной толпой. Собравшиеся ожидали конца казни. Некоторые женщины украдкой вытирали слезы, слыша стоны истязаемого. Мужчины, хмуро молчавшие, с ненавистью смотрели на двоих палачей, поочередно взмахивавших длинными палками с бронзовыми наконечниками. Впрочем, не все наблюдатели сострадали несчастному.
— Так ему, так ему…
— Насильник проклятый…
— Убивать, конечно, не стоило…
— Закон есть закон…
— Смерть развратнику…
Вездесущие босоногие мальчишки шныряли то тут, то там. Любопытство сильнее страха смерти.
— Он уже умер, — воскликнул кто-то в толпе.
Толпа забурлила.
— Где? Где?…
— Не может быть…
Грязный заросший мальчуган лет восьми-девяти давно уже наблюдал за пожилым уэбом, из-за пояса которого заманчиво выпирал краешек небольшого кошелька. Искушение было велико, и, переборов страх перед возможным наказанием, мальчуган нерешительно приблизился к его владельцу. Выждав удобный момент и воспользовавшись суматохой, он страшно закричал и, больно ткнув уэба кулачком, другой рукой виртуозно извлек намозоливший глаз кошелек.
— Ты что? — побагровел от возмущения тот.
— Больно же, — застонал мальчик, показывая на ноги.
— Да пошел ты! — разозлился мужчина и подскочил, надеясь дать ему пинка. Однако мальчуган предусмотрел и эту возможность и, ловко увернувшись, задал стрекача. Тучный уэб смачно проклял оборванца и, довольный, похлопал себя по поясу. Выражение лица его тут же изменилось. Лихорадочно ощупав себя, он убедился, что нет главного.
— Держите вора! — истошно завопил он. — Украл! ограбил! — Он бросился в ту сторону, куда убежал мальчик.
— Тридцать четыре, — опуская палку, считал палач.
— Тридцать пять, — ударил второй.
Минуты через три мальчик был найден. Пожилой уэб нанес ему несколько страшных ударов, отчего у малыша носом пошла кровь.
— Я покажу тебе! — остервенело лупя воришку, не унимался он.
Люди вокруг, наблюдавшие эту сцену, равнодушно молчали. Одним было жаль мальчика, другим — уэба.
— Сорок два, — остановился палач и наклонился над преступником. — Он уже не дышит.
