— Господин Крылов, мне надобно поговорить с вами.
Крылов обернулся.
— Со мной? — удивился он. Его аляповатое и вместе с тем миловидное лицо выдало явный испуг, а Радищев ведь знал этого юного мудреца невозмутимо спокойным. Сейчас парень, видимо, не отошел еще от карточного потрясения. С виду совсем байбак, и неужели такой подвержен губительной страсти?
— Ну что вы так уставились? Да, мне надобно с вами поговорить. Именно с вами. Не угодно ли будет выйти со мной?
Крылов пожал плечами и поднялся. Выйдя из комнаты, они пошли по коридору. Медленно-медленно.
— Вы играете? — спросил Радищев.
— Мне покамест не на что, — нелюбезно ответил Крылов.
— Молодой человек, прошу вас, очень прошу, не губите себя. Вам надлежит многое сделать. У вас истинное дарование.
— Ладно, не шутите.
Они остановились.
— Послушайте, зачем вы явились из древней своей Твери в Санкт-Петербург? — сказал Радищев.
— Служить канцеляристом в Казенной палате.
— Нет, вы уже чувствовали в себе силу слова и хотели показать ее в столице.
— Нет, я не мог думать об этом. Мне было тогда всего тринадцать лет.
— Не хитрите, любезный. В первый же год вы написали здесь комедию и принесли ее к типографщику. И неудача не остановила вас. Стало быть, верили в свои силы. И вскоре достигли поразительного успеха. Голубчик, ваши письма духов — прекрасная сатирическая проза.
— А, что было, то сплыло. «Почту духов» прихлопнули, а в чужие журналы мне не пробиться.
— Потеряли один журнал — откроете со временем другой.
— Хотел бы, да едва ли что выйдет. Время не то. Новикову и тому не дают ходу.
— Не отчаивайтесь, мой молодой друг, у вас все впереди.
Они вышли в небольшой людный зал со столиками и буфетом, пересекли его и оказались в другом коридоре.
— Я все-таки кое-что пишу, — сказал Крылов. — Попробую напечатать. Не выйдет — пойду бродить по свету.
Проходя по коридорам с боковыми покоями и пересекая залы с пылающими люстрами, они медленно двигались все дальше, и где-то к концу длинного сквозного прохода на них повеяло спереди запахом жареной дичи. Радищев взял Крылова за локоть и легонько повернул его обратно.
— Или вы хотите угоститься? — спросил он.
— Не в моем облачении появляться на пиру, — сказал Крылов.
— Ну, у Нарышкиных, надо отдать справедливость, всякий чувствует себя привольно.
— Все же собирается здесь почти одно дворянство.
— Но вы тоже, кажется, дворянин?
— У моего отца не было ни имения, ни даже своего пристанища. Матушка до пугачевской войны влачилась за драгунским полком, в котором он служил. И меня возила в обозе.
