7
На собрании комсомольской ячейки дизельного цеха было принято решение передать отремонтированный трактор окружному с'езду комсомола. Когда Колчин сообщил об этом Карякину, Терентий Никитич с недоумением и тревогой посмотрел на него и спросил:
— Как же так вышло, Ванюша?.. Почему такое с'езду? Ведь мы для коммуны работали, для алешкиной коммуны, а тут с'езду.
— Э, ты механики не понимаешь, дядя Терентий! — весело ответил Колчин. — Значит, преподнесем всему с'езду, а с'езд земли пахать не будет, — с'езд и передаст лысовским коммунарам.
— Как бы какого обману здесь не вышло, Ванюша? — беспокоился старик.
Но Колчин только весело рассмеялся в ответ.
Рано утром Андрей Паньшин вооружился кистями и на самом передке трактора художественно изобразил большими красными с просинью буквами:
ОКРУЖНОМУ С'ЕЗДУ КОМСОМОЛА
от рабочих дизельного цеха завода имени Ильича.
Колчин настаивал, чтобы написать — от цехячейки ВЛКСМ, но Мухин осадил его.
— Какая же это ячейка ВЛКСМ? А Карякин не работал у вас, што ли? Какой же Карякин ВЛКСМ? Нет, уж, Ванюша, вали от всех рабочих.
Когда надпись была сделана, и трактор, новенький, молодой, блестящий, стоял совсем готовый к пуску, позвали заводского пропагандиста Коптюхина, чтоб он проверил надпись: не влепил ли Паньшин каких-либо несусветных ошибок.
Ошибок не было.
Последний раз торжественно и степенно пустил мотор Терентий Никитич. Сердце трактора билось ровно и правильно. Спереди у трактора приспособлен был для ночной работы фонарь. Для пробы зажгли и фонарь. Все было в порядке. И трактор, своим единственным глазом с благодарностью смотрел на старика Карякина.
Секретарь заводского комсомола уже несколько раз звонил из города. Он все боялся, что дизельщики подведут, и эффектная передача трактора в момент открытия с'езда будет сорвана.
Все было готово. Можно было трогать. Вся бригада перенесла сегодня свою работу на вечернюю смену, чтобы днем присутствовать при передаче трактора.
Первым на трактор влез Колчин, за ним Мухин. Взобравшись на сиденье, Мухин недоуменно оглянул цех.
— А Карякин где же? Терентий Никитич! — закричал он старику, отошедшему в сторону и исподлобья поглядывающему на кутерьму. — Терентий Никитич! Ты что же? Не задерживай! Тебе же трактор вести.
Сердце Карякина сильно билось. Он смущенно, боком, пробрался к Мухину и тихо сказал:
— Там же, товарищ Мухин, партийные. Может, не годится мне…
— Да мы тебя там живо комсомольцем сделаем, дядя Терентий. Не сумлевайся! — закричал с трактора Колчин.
