– Соломинцев, а почему я? – Вопрос вырвался сам и прозвучал кривовато.
– В смысле?
– Ты можешь быть прекрасным человеком, мы убедились в этом позавчера. Интересным, разговорчивым, привлекательным. Ведь за что-то тебя любят все девочки моего отдела.
– За врожденное обаяние? – с усмешкой предположил он.
– Пусть даже за него, – отмахнулась я, не желая спорить. – Но почему со мной ты все время ведешь себя, как скотина? Ведь должна быть какая-то причина!
– К чему эти вопросы? Сейчас я веду себя не как скотина. – Стас нахмурился.
Больше ничего не сказав, он взвесил на ладони камешек и запульнул в подступающую волну. Всплеск слился с шорохом гальки.
– Я единственный раз тебя спросила. В чем причина? Чем я провинилась?
Я прикусила губу. От ответа зависело многое: мое поведение, мнение, отношение к нему. Если Стас сейчас признается, что разозлился, посчитал, что я действительно работаю по блату… если он скажет хоть что-нибудь, я еще подумаю.
Но Соломинцев молчал. А потом пожал плечами, отзываясь:
– Ни в чем.
– Не бывает поступков без причины!
– Иногда бывают.
Я глубоко вздохнула и поднялась. Подхватила папку, быстро спрятав в нее рисунок, хотела забрать и одеяло, но не смогла ничего сказать. Горло сдавило, к глазам подступали слезы. Получается, он издевался надо мной просто так? Просто так? Не бывает поступков без причины!
Понимая, что не успокоюсь, я рванула прочь. Плевать, пусть оставит плед себе.
– Энжи! Стой же! – то ли крикнул, то ли каркнул мне вслед Соломинцев. – Это не то…
Это то. Ответ я получила. Спасибо, Стас.
– Иногда бывают… – вновь пробормотал Стас, когда Ангелина ушла.
Хотелось провалиться под землю: во-первых, за то, что не подобрал правильных слов, хотя всегда славился умением выкрутиться из любой ситуации; во-вторых, за причину. В чем она провинилась? Возможно, в том, что казалась слишком маленькой и хрупкой. В том, что была слишком мила, когда злилась. Что это платье на вечеринке настолько привлекало чужие взгляды, что хотелось…
Нет, Энжи была виновата в одном – в том, что заставляет его вести себя как школьник. А признаться в этом он просто боялся.
Стас зло взъерошил себе волосы и упал на плед, от которого пахло морской солью и легко, неуловимо – какими-то сладостями. Стас запомнил, Энжи – та еще сладкоежка.
