– Садись! – недовольно рыкнула я, затаскивая Соломинцева на одеяло. – С таким бронхитищей нужно дома валяться и терпеливо глотать таблетки, а не рассиживаться на холодных камнях. Ну что за дурной…
– Я лечусь, – попробовал оправдаться Стас.
– О да, Соломинцев, я вижу, как ты лечишься, шляясь по вечеринкам и пляжам.
– Оно уже проходит.
– Сколько?
Было тревожно. Я понимала, что не должна волноваться за Стаса, для этого у него есть целый вагон и маленькая тележка поклонниц, но не могла заставить себя остановиться. Ведь это я сижу сейчас рядом и слушаю жуткий кашель, а не они. И сегодня мне точно под силу вправить этой дылде мозг.
– Что сколько? – просипел он.
– Сколько уже болеешь? – требовательно поинтересовалась я. – Стас, это не шутки. В пятницу у тебя кашель был гораздо мягче. А вдруг воспаление легких? Ты снимки делал?
– Пфф… – послышался смешок. – Да хватит тебе, Пигалица, неужели волнуешься?
В точку, Соломинцев. Я резко повернулась, собираясь высказать все, что думаю, и чуть не столкнулась с ним носами. Пока я распалялась, Стас придвинулся ближе, и теперь его серые глаза были всего в паре сантиметров от моих.
– Не мечтай, Соломинцев, я просто злюсь. И кстати, еще раз назовешь меня Пигалицей… – процедила я сквозь зубы, даже не пытаясь отодвинуться.
– Ммм? Что ты сделаешь? – вкрадчиво прошептал он. По коже пробежали мурашки, но я не вздрогнула, лишь сильней прищурилась и выпалила:
– Язык вырву!
– А может, лучше откусишь?
Он подался еще ближе; ресницы дрогнули, прикрывая глаза. Казалось, еще совсем чуть-чуть и… Я фыркнула и заржала, утыкаясь лбом в коленки. Мне представилась варварская картинка: как Стас лежит на столе, высунув язык, а я с ножом и вилкой примериваюсь, как бы получше его «откусить». Бли-ин.
– А ты забавный, – выдавила, наконец, я, отсмеявшись.
– Ты тоже… забавная, – пробормотал Стас задумчиво.
Когда я выпрямилась, он уже отодвинулся и сидел, сверля взглядом море – спокойное и тихое, как мгновение, которое всего минуту назад было между нами. Близко, слишком близко. Нет, Стас не мог пытаться меня поцеловать, это абсурд. Я кинула на него настороженный взгляд. Абсурд?
– Я болею вторую неделю, – внезапно прервал мои размышления Соломинцев. – Снимки не делал.
– Кашель ужасный…
– Согласен.
Я примерно подсчитала в голове даты. Именно столько Стаса не было, когда он исчез после нашей мирной встречи на пляже. Я злилась, кипела, пыталась что-то узнать у Маркова, а Стас… болел? Неужели все было так просто?
