— Да Высшие и так это делают! — не выдержала Надин. — Убивают, пытают и угоняют в рабство просто потому, что кто-то живет иначе! Вы для них — второй сорт! Недоэльфы! Животные! Хотя нет! Вы — хуже животных! Потому что Гильер пожалеет лошадь или пса, но без раздумий прикончит «неправильного» сородича! Он запретил охоту, но с радостью охотится на вас! Я видела все своими глазами! Терпите сколько влезет, но когда перебьют всех от мала до велика — уже никто не придет вам на помощь!
Сказать, что пламенная речь меня удивила — значит, промолчать. А еще себя считал подающим надежды оратором — ага, куда там. А уж какой фурор произвел спич среди неписей — это вообще словами не передать. Ушастики вскочили, схватились за оружие и даже колеблющиеся принялись выкрикивать малопонятные лозунги на своем языке и трясти кулаками над макушками. Когда кат-сцена проигралась и вопли поутихли, вперед вышел старший «Ковыль» с проседью в смолянистой челке и озвучил волю большинства:
— Мы готовы, Aer’Adne! Веди нас!
— Дураки! — взвизгнула Сцилла. — Вас перебьют как слепых щенков! Вы ничего не знаете о крепости!
Я улыбнулся.
— Дайте мне полчаса.
Так как ночь прошла в драках и беготне по болотам, сон накатил почти мгновенно — не помешали ни споры на улице, ни звон молотка, ни бряцанье сбруи. Тепло, гамак, чашка горячего отвара — и сшибло как после мощного снотворного.
Снова оказался на матовом подсвеченном диске, рассекающем кромешную тьму, но Хира не спешила скрасить мимолетную дрему своим присутствием. Ожидание затягивалось, я вертелся на месте с колотящимся, грозящим выбить обратно в явь сердцем. И вопрос, крутящийся в голове быстрей циркулярки, ничуть не помогал успокоиться — а если мы опоздали? Сколько времени уже прошло? Два дня? Три? После всего пережитого суккуба наверняка выдержит любые пытки, но вдруг Туураму просто надоело тратить время впустую? А с пленниками, из которых не удается вытянуть ничего ценного, как правило не церемонятся.
Сияющая площадка начала тускнеть, терять плотность и выписывать краями «восьмерки». Затрясло, зашатало и пришлось расставить руки, чтобы удержать равновесие. Мрак рассеялся, и вдали показалась щель ослепительного света, расширяющаяся с каждым пройденным метром — сознание возвращалось в реальность, я просыпался. Неужели все зря?
— Артур? — раздался сзади хриплый едва шелестящий голос.
Было страшно оборачиваться — страшно до одури. Демоница и прежде выглядела не очень, и кто знает, что с ней сделали за все это время? «Спокойствие, только спокойствие. Здесь любые раны можно вылечить — главное, что подруга жива, а остальное — дело игромеха».
