Конечно, это был длительный процесс, а не одномоментный переход на его сторону, как это изображено в монгольском эпосе. Видимо, он занял несколько лет — скорее всего в течение 1186–1188 годов. Его окончание ознаменовал собой приход к Темучжину вождей крупных монгольских обоков, близких родственников Есугая и Темучжина, известных степных «аристократов» — Алтана, Хучара и Сэчэ-беки, со своими родами. Данное событие повлекло следующий логический шаг— Темучжина избрали ханом крупного объединения, составленного из его обока и прочих монгольских родов. Правда, тогда ханское звание Темучжина делало его не более чем «одним из обычных монгольских хаанов той эпохи, эфемерным и слабым вождем разношерстного сброда родов и поколений» [74, с 85], подобно прочим таким же ханам вроде Чжамухи, характеристика которого процитирована выше. Только дальнейший ход событий показал, что именно Темучжин-Чингисхан порвал с таким положением и создал со временем реальную ханскую власть верховного владетеля над подданными, а не «первого среди равных».
§ 7. Становление Темучжина. Избрание его ханом
За 8–9 лет рассмотренной выше деятельности Темучжина его авторитет в степи сильно возрос. Поэтому для ряда его родовичей из кият-монголов кандидатура Темучжина как вождя, способного возродить могущество славного, но ныне захудалого рода, могла показаться предпочтительной — он проявил себя смелым степным батыром, был потомственного ханского происхождения и, ввиду своих сложных обстоятельств, мог считаться податливым к нуждам степной аристократии, которой будет обязан ханством (так по крайней мере рассуждали эти родовичи). Если пристальнее всмотреться в тех, кто выбирал Темучжина ханом монголов, то становится ясно, что движущей силой были его довольно близкие родственники: Алтай, Хучар — из кият (как и Темучжин), и Сэчэ-беки — из кият-чжурки, родственного борджигинам ясуна[56]. Свой выбор они обусловили простым договором, о котором «посоветовались между собою Алтай, Хучар, Сача-беки и все прочие» [16, с. 108]— Темучжин становится ханом и ведет улус (и лично их) к славе и добыче, для чего они готовы идти за Темучжином в числе остальных людей улуса, собранного в единый кулак. Формулировка СС о том, кто реально был главной стороной этого договора, недвусмысленна: «Мы решили (выделение мое — Р. X.) поставить тебя ханом» [16, с. 108].
Аргументация выбора и способы его пропаганды в степи хорошо передает рассказ Рашид ад-Дина: «В то время существовал некий мудрый и проницательный старец из племени Баяут. Он сказал: «Сэчэ-бики из племени кийят-юркин имеет стремление к царствованию, но это дело не его. Джамукэ-сечену, который постоянно сталкивает друг с другом людей и пускается в лицемерные ухищрения различного рода для того, чтобы продвинуть свое дело вперед, — это также не удается. Джучибэра, иначе говоря Джучи-Касар, брат Чингиз-хана, тоже имеет такое же стремление. Он рассчитывает на свою силу и искусство метать стрелы, но ему это также не удается. У Алак-Удура из племени меркит, обладающего стремлением к власти и проявившего известную силу и величие, также ничего не получится. Этот же Тэмуджин, т. е Чингиз-хан, обладает внешностью, повадкой и умением для того, чтобы главенствовать и царствовать, и он, несомненно, достигнет царственного положения. Эти речи он говорил согласно монгольскому обычаю рифмованной иносказательной прозой» [38, с. 119]. В этом отрывке можно разглядеть основные черты «предвыборной агитации» за Темучжина, хотя по обыкновению степного сказителя данные слова приписаны «мудрому старецу» в качестве предсказания. Это, так сказать, идеалистическая сторона дела, т. е. расчет на Темучжина как на представителя «аристократии» и «природного хана» [117, с. 82]. Но были и вполне материальные основы для такого выбора — Темучжин зарекомендовал себя не только как удачливый добытчик имущества и ценностей, но и как справедливый и щедрый их распределитель среди своих людей и, что немаловажно, среди друзей-союзников. Про это есть свидетельство и в «Юань ши»: «он жаловал людей мехами и конями и сердце его радовалось» [56; цз. 1, с. 4], и у Рашид ад-Дина — в рассказе о помощи обоку джарэитов в облавной охоте, когда Темучжин за счет своего народа отдал охотничью добычу джарэитам, которые притом были родственниками его врагов тайчжиутов [38, с 89]. Но почти все исследователи сходятся на том, что на выбор нойонов повлияли не только указанные выше причины, но сама личность Чингисхана, зарекомендовавшего себя таким образом, что чаяния монгольской «аристократии» оказались сфокусированы именно на нем, а не на других претендентах. Кроме всего прочего, «феодальный хаос» тоже тяготил часть степной «аристократии», в ней назревал раскол по линии желающих или не желающих нового, более жесткого порядка. Это видно из версии того же эпизода с обоком джарэитов, изложенной ШУЦЧЛ: «В то время у рода Дайчиу
