Темно. Лишь гирлянда с синими огоньками освещает тесную комнатку.
Потянулась, чтобы включить свет.
– Нет.
Короткий приказ, как и всегда у него. Почему? Не хочет смотреть на меня сегодня? Не хочет… горло сжало удавкой.
– Т-ш-ш, – какие у него губы, тянут душу вместе с поцелуем… Проклятый зверь зимы. И проОклятый. Мною.
– Не надо, – он лизнул мою щеку и снова поцеловал… соленый.
Я вырвалась. Щелкнула переключателем, зажигая лампу.
– Зачем ты пришел? Ну зачем? Сколько можно меня мучить? Уходи! Уходи сейчас же! Ты можешь уйти, я знаю… Уходи!
– Зачем? – он улыбается, смотрит в душу желтыми глазами. Мягкий шаг, тело, прижавшее меня к стене. – Я не хочу уходить, Мира.
– Уходи! – снова вырвалась. Он пока лишь играет, зверь еще не показал зубы, значит, еще есть шанс… – Уходи, слышишь? Убирайся! Не прикасайся ко мне! Не смей!
Он стянул через голову рубашку, не сводя с меня глаз. Мышцы перекатились под смуглой кожей, качнулся на груди волчий клык.
– Не приближайся! Не подходи! Не смей! – я кричала, даже орала. Потом била его, когда он все-таки подошел. Била по-настоящему, всерьез, словно все еще верила, что это поможет. – Уйд-и-и!
Крик утих, когда Терен прижал меня к себе. Сильно, на выдохе, щекой к своей груди. И я замолчала, слушая его сердце.
– Тише, фрея.
– Пожалуйста, уйди… Ты ведь можешь… Здесь нет магии… Ты можешь уйти!
– Ты устала от снега, фрея. Давно устала.
– Неправда!
Он тихо рассмеялся, и стало щекотно от его дыхания.
– Врешь мне? Разве не знаешь, что я наказываю за ложь… Фреи – дети лета, моя нежная. Дети цветов, высоких трав, плодов, налитых соком, нагретой солнцем земли… – я затихла, вслушиваясь в мужской голос. И уже видела все то, о чем он говорил. Чувствовала. Как пахнет земля после грозы… как тяжело склоняются ветви яблонь… как путаются лучи рассветного солнца в паутине… как алеет в горсти земляника… как целует теплый ветер обнаженные плечи…
Не так, как мужчина с волчьим взглядом. Его поцелуи словно снег. Обжигающие холодом. Колючие.
– Вот видишь, – он шепчет, стягивая одежду с моего застывшего в оцепенении тела. – Слишком долгая зима для маленькой фреи. Тебе пора домой. В лето.
– Я не хочу…
– Я не спрашиваю, фрея.
– Терен…
И снова слова слизываются языком. Он подхватывает меня на руки, несет к узкой кровати возле окна. Занавесей нет. Вместо них – снег.
– Терен! – его поцелуи уже прожигают до костей… Я дрожу в его руках – обнаженная, испуганная, жаждущая. Ждущая его поцелуев и прикосновений. Не могу без них. Не могу без него. А он – без меня. Потому и находит всегда, в каждом из миров, снова и снова. Приходит, приносит вьюгу и снег. Каждый раз приносит зиму.
