Толпа веселилась. Нас подхватил людской поток сразу за поворотом, потянул вперед. И я уже сама вцепилась в теплую мужскую руку, словно боялась, что нас разделят. Очнулась, поняв, что делаю, отдернула… удерживать не стал. Да мы уже и пришли. Огромная ель гордо возвышалась над людьми, домами, набережной. Сияющая, искристая, присыпанная настоящим и искусственным снегом. Рядом кружились в танце и пели студенты, смеялись дети, хлопали в ладоши старики. В мире, где совсем нет магии, это дерево стало ее воплощением.
Мы остановились совсем рядом. Задрали головы, рассматривая огромные красные шары и золотые звезды на еловых лапах. В волчьих глазах Терена блеснула насмешка.
– И это волшебство?
– Они в него верят, – я кивнула на смеющиеся лица.
– Глупость, – он пожал плечами.
– Да, – согласилась я. – Но всем надо во что-то верить… В этом мире нет магии и жизнь слишком скоротечна. Чем дальше от центра мироздания, тем быстрее время. Но здесь раз в год наряжают елки, загадывая желание. А еще… верят, что истинная любовь творит чудеса.
Я смотрела на звезды, боясь повернуть голову.
– А ты? – он тоже разглядывал качающуюся на ветке звезду, словно было что-то интересное в пластмассе, густо усыпанной блестками. – Во что веришь ты, Мира?
– Зачем ты спрашиваешь? – напряглась я.
– Хочу узнать. Во что верят фреи? В падающие звезды? Что ты загадываешь, когда видишь их?
– Я слишком давно не смотрела в небо, – дернула плечом. – К тому же… когда идет снег, звезд не видно.
– И все же. Если звезда упадет, что ты загадаешь? – он вдруг повернулся ко мне, сжал плечи. – Какое у тебя заветное желание, цветочная фрея?
– А у тебя? – выдохнула я.
Он скривился, словно насмехаясь сам над собой, качнул головой. Я прижала ладонь к губам, почему-то именно в этот момент, именно в этом мире, где совсем нет магии, поверив, что чудо возможно.
И в тот же момент ударили где-то наверху огромные часы, отсчитывая последние мгновения уходящего года, и люди закричали в сотни глоток:
– С Новым годом! С новым счастьем!
Назад мы возвращались в молчании. Мимо танцующих людей, мимо вагончиков и продавцов сладостей, мимо ряженных и хмельных, мимо реки и домов, мимо… мимо… чужая жизнь и чужой город захлебывались счастьем наступившего праздника, а я чувствовала лишь тепло мужской руки, прислушивалась лишь к дыханию , вслушивалась в шаги…
Между домами шум проспекта смолк, словно его отсекли невидимой завесой. И мужская ладонь напряглась, когда мы шагнули во тьму. Еще несколько шагов, и моя квартирка. Темная парадная, кто-то снова выкрутил лампочку… Пахнет сыростью. Сколотые ступеньки. Третий этаж. Распахнутая дверь.
