— Ну?
— Освободили и приказано завтра же доставить жену с дочерью.
— Куда?
— В город. Под ответственность.
Прилип к столбу и — ни слова.
— А ты чего тут с ними?
Молчание.
— Насильничаешь?
— С ума спятил, парень!
— Смотри, плохо будет!
От холода Зыгало успокоился, запахнулся плотнее, поглядел в небо и сказал, притворно зевнув:
— Ну, ладно! Езжай домой. Выспись. Утром снарядим.
Взяв бумагу и проводив успокоенного Концова от ворот, Зыгало вернулся в избу. Пустова плакала, а горница, до краев налитая зловещей тишиною, хмуро смотрела желтыми дверями.
Сел к столу, разорвал пакет, придвинул лампу и стал крепко и упористо разбирать слова.
В горнице зашептали. Послышались грузные шлепки босых ног. Зыгало обернулся.
— Тятенька, чего это? — сторожким шопотом спросил Петро.
Зыгало помолчал и развалисто подошел к дверям.
— Так, бумага из города. Ну, сбирайтесь тут, а я сейчас за попом. Да у меня зря время не теряй! Я ставни-то открою.
— Ладноть! — И грузные босые ноги отпечатали обратно в тишину.
Зыгало молча вышел за ворота, открыл у окон в горницу розовые ставни и, кашлянув, направился к попу.
Гладко стелются песчаные улицы в Бурлиновке, весело стоят домики в садах. Малиновая церковь на сорок верст вправо и влево маячит. Степь-матушка-кормилица облегла кругом. Широко раскинулось красивое село.
Зыгало идет, широко расставляя ноги, и старается уложить свои мысли. А мысли тугие, упругие и неровные.
Село уже проснулось.
И в ту же самую улицу, по которой ехал из города Концов, вкатил на иноходце проезжий. Шапка надвинута, сам к седлу прирос.
— Где тут у вас председатель? — спросил у бабы с ведрами.
— А вот, за угол и напрямки дом, розовые ставни, с петухами.
Стегнул лошадь, как будто нагайкой поиграл, и прямо за угол, на розовые ставни.
Солнце, протирая глаза о тучки, медленно поднялось над горизонтом.
Зыгало встретил попа у избы Лаврентьича.
— Ты чего это тут? Ай-да арестованный.
Батя заморгал глазами:
— Жена тут у меня… Жена…
Зыгало постучал в окно и сказал:
— Ну, идем. Верну я тебе жену и отпущу вас на свободу. Только ты за все за это свадьбу мне сыграй сейчас же. Понял? — И завернул во двор Лаврентьича.
Проезжий спрыгнул у ворот и, привязав лошадь, направился в дом. Переступил порог в сени — навстречу Петро.
— Кого надо?
— Председателя.
— Нету его.
— А где же он?
— Ушел.
— Куда?
— Не знаю.
— Скоро вернется?
— Не знаю. Выходи, мне двери надо запирать.
— Ага. — Шагнул вперед.
— Нельзя в избу!
Проезжий вытянул руку, отстранил нагайкой Петра и вошел в переднюю комнату, где все еще плакала Пустова.
