— Боря! Вы, кстати, спрашивали меня, помните?
Боб стрельнул взглядом — процессия удалялась, и решил, что успеет их догнать.
— Да, Лидия Петровна! — Он весь подался вперед, кивнув Вохе, чтобы тот подождал чуть поодаль.
Словно почувствовав чей-то пристальный взгляд, Новак обернулся. Но Борис уже на него не смотрел, он говорил с Лидией Петровной. Воха в это время шнуровал ботинок, присев на корточки чуть в стороне. Через пару секунд Чайковская приобняла Боба на прощание и быстро пошла в глубь кладбища, ловко лавируя между могилами без оград. За ней покорно потрусила дворняга. Боб провожал их задумчивым взглядом. Воха хорошо знал этот взгляд: закрутились-завертелись шестеренки, не иначе как прогоняет через свой компьютер новую инфу.
Нина опустилась на скамейку у колонки с водой, мокрым платком вытерла заплаканное лицо. Новак подвел Тамару к Михаилу, переминавшемуся с ноги на ногу рядом с бюветом. Но Тома предпочла сесть рядом с матерью. Молча протянула руку. Нина подала дочери платок. Старомодный, тканевый, не бумажный. Тамара все смотрела на него. И вдруг поняла, что этот платок принадлежал Новаку. «Там, в углу, должна быть монограмма: вышитые светлыми в тон ткани буквы В. Н. Вот так незаметно и быстро Виктор стал частью семьи, у мамы в кармане его платок. Наверное, еще с Одессы. — Однако эта мысль Тамару нисколько не обрадовала. — Ну почему он не пользуется бумажными, одноразовыми, как все нормальные люди, зачем эти фирменные штучки там, где человек обнажен душой, где любая искусственность неуместна?» Перехватив ее внимательный взгляд, Новак понял его по-своему и выразительно глянул на часы.
— Пойду их потороплю! — И окликнул Боба: — Борис!
Тот словно только этого и ждал, так быстро двинулся навстречу Новаку. Воха тоже предупредительно ускорил шаг, но прошел мимо, ему всегда было неловко в присутствии этого бизнесового хлыща, особенно после памятного семейного ужина в Одессе, когда, будучи пьяным, он наговорил тому немало глупостей. Когда Новак поравнялся с Бобом, Воха уже помогал Нине встать со скамейки.
— Борис, вы не могли бы после поминок уделить мне время? — Новак задал вопрос вполголоса, но Бобу показалось, что их слышит вся округа.
— Без проблем. Что-то случилось? — он не скрывал удивления.
— Нужно поговорить. Тамара поедет с родителями. Они настояли на том, чтобы жить в гостинице. И у нас будет время.
Боб поймал тревожный взгляд Вохи, он со стариками уже подходил к центральным воротам. Тамара шла следом и все оборачивалась: «Что там у этих двоих, все ли в порядке?» Сейчас Боб вполне разделял ее тревогу. С чего это вдруг господин Новак решился на разговор? И о чем, интересно, пойдет речь? Боб не мог просчитать маневр соперника, и это его нервировало даже больше, чем дорогой аромат нишевого парфюма, которым Новак щедро окутал свою персону перед выездом. Свежий весенний воздух, промытый дождем, контрастировал с нотками штучного ветивера и лишь подчеркивал искусственность тщательно сконструированного образа господина Новака. «А если разложить всю эту конструкцию на составляющие, что останется? Какова ваша суть, Виктор Захарович? А вдруг ничего? Пустота? Черный прямоугольник, похожий на тот, в который час назад они по очереди швырнули по горсти земли». Бобу вдруг показалось, что именно сегодня во время предстоящего разговора он найдет ответ.
