Альтруисты | страница 62
Весна второго курса обернулась хаосом, порой рекордных потерь: потерей аппетита, потерей интереса к жизни, потерей сил… Итану постоянно казалось, что он вот-вот лишится чувств. В ушах навеки поселился какой-то пронзительный звон, а в грудь, казалось, установили расширитель, который постоянно и очень быстро расширялся. Во рту несколько недель подряд стоял вкус батареек.
Он не вылезал из постели. Сердце сходило с ума: то оглушенно замирало, то лихорадочно неслось вперед, как мышка, перебегающая из одного угла подвала в другой. Итан сходил в медпункт (предварительно узнав, что мамы там не будет). Ему выдали две таблетки парацетамола и велели расслабиться. Он никак не мог взять в толк, что с ним случилось. Жизнь вдруг сникла, как вопросительный знак.
Помимо прочего, он теперь жил в страхе. Комната Чарли была прямо напротив его комнаты, и на двери по-прежнему висело знамя. «Твой ближний». Эти слова почему-то приобрели зловещий смысл. Итану приходилось заранее планировать вылазки из номера, чтобы случайно не столкнуться в коридоре с соседом. Сначала он целые дни проводил на кампусе: уходил из дома рано, возвращался поздно. Однажды вечером Итан переступил порог своей комнаты и услышал за спиной щелчок дверного замка. Он явственно ощутил позади чье-то присутствие, залетел в комнату и с грохотом захлопнул дверь.
На последнем курсе Итан наведался в ботанический сад. Он шел по тропинкам и смотрел на свои ноги, подсвеченные вмонтированными в землю светильниками. Среди зелени прогуливались парни в штанах цвета хаки и девушки в сарафанах. Кто-то, элегантно отставив мизинчик, пил шампанское. Ребята, которые только что уминали китайскую еду на тротуарах, в одночасье превратились в леди и джентльменов. Мимо, хихикая, пробежала босоногая девчонка. Конкурирующие акапелловцы мирно распевались все вместе. На лужайке царил дух всепрощения, роз и тюльпанов: ни намека на обиды и прочие дурные чувства.