— Помогал людям.
— Не верю своим ушам. Просто не могу поверить, мать твою. — Он обернулся к Марле. — Ты знала?..
— Э-э…
— Знала! Вот дерьмо, ты все знала! Только я и не знал. Выходит, я идиот, так? Самый настоящий болван!
— Ты не идиот, — сказала Франсин. — Позволь, я объясню…
— Нечего тут объяснять. Ты врунья и ужасный человек! Слышишь?! Ужасный человек!
— Ух ты, — восхитилась Марла. — Не каждый день такое увидишь. Можно всю жизнь прожить — и не увидеть.
— Я не хотела тебя расстраивать, — сказала Франсин.
— Это невероятно. Просто не верю своим ушам!
— Уж поверь, — прорычал Артур.
— Нет, пусть она сама скажет, хочу услышать это от нее. — Месснер раздул ноздри. — Ты выйдешь замуж за этого придурка?
Марла забарабанила пальцами по бедрам.
Артур с надеждой посмотрел на Франсин.
Она вдохнула. Выдохнула. Расправила плечи. И как можно убедительнее произнесла:
— Выйду.
Ни разу за всю их поначалу фиктивную — а затем уже и настоящую — помолвку и ни разу за всю жизнь в браке Артур не задавал ей вопросов о Месснере. Кто он такой, как они познакомились, что между ними было. Он не желал ничего знать. И Франсин была безмерно ему признательна. Что может быть правильнее и милосерднее, чем не задавать вопросов? Это самый трудный и самый прекрасный подарок, какой можно сделать своему спутнику жизни: абсолютный и безусловный второй шанс.
Той ночью, лежа в постели — после того, как Месснер навсегда покинул их жизнь, — Артур со слезами на глазах поведал ей свою историю. Про Мойо, Рафтера, Джемролла, сонную болезнь и мух цеце — про все. Когда он закончил (Франсин к тому времени уже и сама рыдала: да, ей было больно за любимого, но больнее всего — за африканскую деревушку, которая приняла на себя всю тяжесть его амбиций, и жителям которой теперь предстояло годами за это расплачиваться; и как незначительны были ее собственные страдания по сравнению с тем, что происходило с Артуром!), она вытерла глаза и спокойно отвела его в ванную. Там она уложила его в горячую воду, перегнулась через фарфоровый край узенькой ванны размером с гроб и принялась его растирать. Слезы Артура текли в мыльную воду. Она сказала ему, что все будет хорошо. Что он хотел как лучше. В благодарность за молчание по поводу Месснера она заверила его, что мухи цеце были обстоятельством непредвиденной и непреодолимой силы. Никто не мог предсказать их появление. Человек не в силах полностью подчинить себе природу. «Ты не виноват, Артур, — повторяла она, хотя сама считала иначе, — ты ни в чем не виноват».
