— Как хотите. Прошу только сообщить ваши анкетные данные. Они понадобятся мне при внесении дела в суд. Может, вы также сделаете заявление о принятии наследства?
— Был бы дураком, если б отказался от того, что само в лапы идет.
— Хорошо. Секретарь сейчас подготовит нужный документ. Дайте, пожалуйста, ваше удостоверение личности.
— А у меня его нет.
— Как нет?
— Я не взял его с собой.
— В своем письме я просил вас взять удостоверение, я же предупредил вас об этом.
— Забыл, пап меценат, память слабая.
— Ну ладно, говорите ваши данные.
— Значит, когда я родился?
— Да. А также имена родителей, где они родились и девичью фамилию матери.
— У вас как в милиции.
— Это необходимо для суда, пан Ковальский.
Понимаю. Я ведь просто так сказал. Пишите: Станислав Ковальский. Сын Яна и Марии, урожденной Беднарек. Родились в деревне Белька Струга под Радзимином. Все?
А дата рождения?
Ковальский секунду колебался, а затем ответил: 15 ноября 1923 года.
Записав сказанное клиентом, адвокат вышел из кабинета и вскоре вернулся с отпечатанным на машинке заявлением. В нем говорилось, что Станислав Ковальский, сын Яна и Марии, урожденной Беднарек, родившийся 15 ноября 1923 года в деревне Белька Струга, повят Радзимин, после ознакомления с содержанием завещания Влодзимежа Ярецкого заявляет, что принимает наследство со всеми вытекающими отсюда последствиями.
— Подпишите, пожалуйста.
Ковальский поставил свою подпись. Судя по его автографу, искусство письма не было сильнейшим его орудием, и он, видимо, не часто прибегал к нему.
— Для своего возраста вы выглядите очень молодо, — заметил адвокат.
— Со мной всегда так было. Помню, как еще майор из военной комиссии подсмеялся надо мной, сказав, что я заместо старшего брата пришел.
— Итак, на сегодня мы сделали все, что требовалось. Вы получите вызов в суд. А если мне что-либо от вас потребуется, я напишу вам в Воломин.
— Пан меценат, а мне в суде ничего не придется платить? — с беспокойством спросил обладатель красного свитера.
— На судебные издержки по делу наследства Влодзимеж Ярецкий еще перед смертью оставил деньги.
— Влодя всегда был парень что надо, — с просиявшей физиономией заключил Ковальский. — Но хватит ли этих денег?
— Хватит, — рассмеялся адвокат.
— Однако после всех заверений клиент не проявлял намерения уходить.
— До свидания, пан Ковальский. — Рушинский поднялся с места, давая понять, что разговор окончен.
— Пан меценат, — просительным тоном произнес счастливый наследник, — не будьте вы таким неуступчивым, одолжите две красненьких. Совсем обезденежел, даже на пиво нет. Бог свидетель — отдам! Из наследства отдам!
