Современный польский детектив - Иоанна Хмелевская, Ежи Эдигей

Адвокат Мечислав Рушинский освободился, наконец, от последнего клиента. Посматривая на часы, он торопливо собирал со стола бумаги и как попало засовывал их в шкаф. Он договорился встретиться с весьма очаровательной… С кем именно? Это уже не так важно. Опаздывать на свидание ему не хотелось, а времени оставалось в обрез. Этот болтун отнял у него почти полчаса! До чего же хлопотные клиенты эти крестьяне. За свои гроши готовы всю душу вытянуть.

Мечислав Рушинский, или попросту Метек, как обычно называли его приятели, был известен среди своих коллег тем, что довольно быстро управлялся с клиентами. Долго их не задерживал: раз, два — и «будьте здоровы». Седовласый, жизнерадостный, несколько уже тяжеловатый, он был неравнодушен к прекрасному полу, дарам Бахуса и… пению, хотя заметим, что из этих трех пристрастий тяга к пению была у него весьма слабой. И сейчас он спешил отнюдь не на концерт в филармонию.

— Пан меценат[1], к вам еще клиент.

Адвокат посмотрел на курьера как на своего смертельного врага:

— Кто такой?

— Почем я знаю? Первый раз вижу.

— А в пятницу он прийти не может?

Адвокат Рушинский принимал по понедельникам, средам и пятницам.

— Я ему объяснил, что вы торопитесь, у вас, мол, третейский суд, но он уперся. — Опытный курьер прекрасно изучил нравы всех юристов конторы и почитал своим святым долгом охранять их от всякого рода неожиданностей. Но не всегда клиента удавалось уломать.

— Что он хочет?

— Говорит, по завещательному делу. По какому именно, не пожелал объяснить. Твердит только, что дело срочное и выгодное. — На слове «выгодное» курьер сделал ударение.

— Черт! Что же делать?

— Примите его, пан меценат. У меня глаз наметанный — не прогадаете, — уговаривал курьер Францишек и, перейдя на доверительный шепот, спросил: — Где вы договорились встретиться?

— В «Шанхае».

— С той рыжей, что наведывалась сюда недавно? Адвокат утвердительно кивнул.

— Ну, так я мигом сбегаю и передам, чтобы подождала часок.

— Не знаю, согласится ли?

— Согласится, согласится! Уж ей-то я зубы заговорю. Молокососа какого с завитой гривой, у которого в карманах ветер свищет, может, и не станет ждать. Ну а вас, пан меценат, будьте покойны, подождет. Хоть ей годков девятнадцать, не больше, а видно, голова на плечах имеется.