Только я совершаю ошибку. Я напечатал в объявлении, что продажа начинается в три часа дня. И когда я подаю уведомление на законных основаниях, я устанавливаю время для двух. По закону я должен начать аукцион в два, и вот я здесь, на час раньше. Никто из больших шишек еще не прибыл, и эта штука почти ничего не делает.
Одной рукой я похлопываю его по спине, а другой тянусь за бутылкой. Оскар смотрит на меня.
— Фип, я должен поднять цену. Может быть, подкинешь мне шиллинг?
— Ты имеешь в виду, сделать ставку против некоторых из этих клиентов и заставить их делать ставки выше?
— Я ценю, если ты это сделаешь, — говорит мне Оскар. — Выпей еще и за работу.
Итак, мы возвращаемся в аукционный зал, и это то, что я делаю. Когда Оскар поднимает ковер, и кто-то предлагает два доллара, я предлагаю три. И так далее.
Арабские одеяла в ряд. Затем Оскар добирается до конца кучи. Он вытаскивает пыльный старый рулон, перевязанный нитями на концах. И он произносит небольшую речь. Он говорит:
— Друзья, у меня здесь очень необычный предмет, только что привезенный из-за границы.
— Какая-то баба? — орет в ответ Хеклер. Но Оскар бросает на него злобный взгляд, и он замолкает.
— Это один из ковров, которые миссис Бобо Щупс покупала во время своей последней поездки на восток. Он прибыл только после ее смерти, поэтому я не могу рассказать вам его историю. Он не был развернут, но будет продан невидимым в своем первоначальном состоянии. Я могу заверить вас, что это очень хороший товар, из-за сложного способа, которым он был завернут и упакован. Но я готов отпустить его за самую высокую цену, чтобы ускорить продажу.
Оскар поднимает рулон ковра, связанный на концах нитями, и размахивает им.
— Ваши предложения?
— Два бакса, — кричит парень справа от меня. Оскар свирепо смотрит на него.
— Два бакса? Я оскорблен. Кто знает, что в этом драгоценном свертке? Помните — Клеопатра сама пришла, завернувшись в ковер, когда навещала Антония. Возможно, она прячется внутри.
— В таком случае пятьдесят центов, — говорит он. — Хотя я предпочитаю Джину Тирни.
— Пятьдесят центов! — фыркает Оскар. — Почему? Этот ковер, возможно, стоит тысячи. Миссис Бобо Щупс платит кучу денег за свои ковры.
— Меня не волнует, что она грязная красотка. Мне все равно, как она выглядит. Я ставлю пятьдесят центов! — словно щелкает затвором.
Итак, я вижу, что должен сделать здесь ставку в несколько шиллингов. Я ставлю доллар. Хеклер предлагает два. Я возвращаюсь с тремя. Он предлагает пять. Он у меня, так что я ставлю семь. Он предлагает восемь. Я пожимаю плечами и ставлю десять.
