До этого я думала только о наших проблемах и не замечала этого, но Риджин вел себя странно. Движение его тела, пока он сидел, было ненормальным. Он сидел в позе медитации, так что должен был дышать животом, но его плечи заметно вздымались. Но его затылке блестел слой пота.
— Может, он болен? — сказал Шун.
— Нам-то что? С чего нам переживать за него? — возмутился Сатору.
— Нет… я просто так и думал, — Шун, казалось, подтвердил свои подозрения.
— Ты о чем?
— Проклятие ложного миноширо.
Сатору фыркнул.
— Я же говорил, что это ложь? Это просто слух.
— Похоже, это не совсем ложь. Помнишь, как ложный миноширо сгорел? — спросил у меня Шун.
— Да, конечно.
— На миг было видно парящего сверху человека, да? Мать с ребенком на руках.
— И что?
— Думаю, этим обликом он защищался от людей.
— И я так подумала.
— Когда я увидел это, мне стало плохо. И вам тоже, да, ребята? А Риджин напал на ложного миноширо, так что ему досталось сильнее. Огонь погас, скорее всего, потому что он потерял концентрацию.
— То есть… то ощущение — эффект? — я все еще не до конца его понимала.
— Это отдача, о которой говорил ложный миноширо.
Я охнула. Почему я не поняла его раньше?
— Когда ложный миноширо показывает картинку, ему хватает мига замешательства врага, чтобы сбежать. Но людям даже мига хватает, чтобы запустилась отдача. Но, раз они нападают не на настоящего человека, это не убивает их мгновенно…
Меня потрясала глубина анализа Шуна. На этом можно было строить исследования, как проклятие ложного миноширо — картинки, которые он показывал — влияло на отдачу из-за смерти. При виде того изображения, даже если это иллюзия, мысль, что ты совершаешь ужасный проступок, вредишь другому человеку, застревает в подсознании. Месяц или два спустя, когда контроль над разумом слабеет, воспоминание может всплыть и добить реакцией на смерть.
— Так он умрет через месяц? — с насмешкой спросил Сатору. — За то, что навредил собственности библиотеки?
— …может, даже раньше, — задумчиво сказал Шун, глядя на Риджина.
— Разве это не к лучшему? Если он умрет, не сможет выдать то, что мы сделали, — ответил Сатору.
— Не говори ерунды! — прошипела я. — Никто из нас не может использовать проклятую силу, да? Если он умрет и бросит нас тут, как мы вернемся домой?
Хоть это были мои слова, при виде страха в их глазах я тоже поежилась. Я снова поняла, как беспомощны мы были.
Но в Храме чистоты нас вряд ли примут тепло, как и говорил Сатору. Как ни крути, а от нас, скорее всего, избавятся. Хотя, если попытаться сбежать в такой ситуации, можно было оказаться в ситуации еще хуже. Выход из ситуации был только один.
