В этот момент открылась дверь и в класс вошел директор школы. Следом за ним - высокая русская девушка лет шестнадцати на вид.
- Извините, Николай Павлович, - сказал директор. - Вот сейчас привезли нам новичка. Пусть она пока посидит у вас в классе, а тем временем я побеседую с ее отцом.
Вошедшая девушка молча обежала голубыми глазами класс и, глядя на Николая Павловича, стала перебирать концы своих длинных светлых кос. Лицо ее выражало и недовольство, и досаду, и пренебрежение.
Класс замер. Лишь Тает-Хема, не отрывая взгляда от русской девушки, локтем толкала свою соседку Рультыну и тихо по-чукотски говорила:
- Перейди скорей, сядь за другую парту.
Рультына поднялась, Тает-Хема быстро передвинулась на ее место и, похлопывая ладонью по скамейке, сказала по-русски:
- Вот сюда можно сесть.
- Садитесь, садитесь! - предложил и Николай Павлович.
И когда директор вышел из класса, учитель сказал:
- Ну, продолжим наши занятия.
Таграй быстро решил задачу и сел за парту.
- Как вас зовут? - обратился Николай Павлович к русской девушке.
- Лена Журавлева, - ответила она, не вставая с места.
- Очень хорошо. Только знаете что, Лена? В нашей школе принято вставать, когда ученик отвечает учителю. Такой у нас порядок.
Лена покраснела, стиснула зубы, лицо ее стало злым.
- В каком классе вы учились?
- В шестом, - неохотно вставая, проговорила Лена.
- Окончили шестой класс?
- Да.
- Очень хорошо. Вам понятна эта формула? - показывая на доску, спросил учитель.
- Понятна, - не глядя, сказала Лена.
- Хорошо. Будем продолжать наш урок. Попрошу вас к доске.
Лена вышла. И когда Николай Павлович дал ей задачу, она потупила взор и сказала:
- Этого мы еще не проходили.
- А как же вы говорите "понятна"?
- Понятно, но не все, - ответила она.
Внимание учеников было привлечено русской девушкой. Все они посматривали на нее, и каждый думал о ней. Они не придали значения тому, что она знала меньше, чем знают они. Теперь всем хотелось как можно скорей закончить урок и немедленно начать расспросы: кто она, откуда, зачем приехала на Чукотку; хотелось сказать, что все они будут дружить с ней и любить ее. Тает-Хема пристроилась на самом кончике скамьи, освободив всю ее для Лены Журавлевой.
Давая напутственные советы своей дочери, Алексей Петрович Журавлев говорил ей:
- Леночка, теперь-то ты должна быть первой ученицей, отличницей. Ведь ты будешь учиться с детьми некультурных родителей. Что они смыслят? Ты ведь культурная девушка, городская. Школка здесь хотя и неважная, но если ты будешь отличницей, в Планово-экономический институт тебя примут без экзаменов. Старайся, дочка!
