- Вот мы и пришли, - сказала женщина, останавливаясь на углу у голубого здания напротив гавани, - настолько незаметного, что можно было принять его за пекарню. Она сжала руку Эйнара под локтем, затем подняла воротник и направилась к морю.
Эйнару пришлось ждать в кабинете доктора Хекслера почти час. Половина комнаты напоминала гостиную с ковровым покрытием, диваном и паучьим растением на подставке. На другой половине был резиновый пол, мягкий стол, и стеклянные банки с прозрачными жидкостями. Войдя, доктор Хекслер сказал:
- Разве медсестра не попросила вас снять одежду?
У доктора Хекслера был удлиненный подбородок с достаточно глубокой ямочкой. Его волосы были серебристыми, и когда он сел в кресло напротив Эйнара, стали заметны его шотландские носки. Женщина из поезда говорила, что доктор в равной степени был известен своим розарием, который находился за окнами клиники и был пострижен на зиму.
- Проблемы в браке? - спросил он, - я правильно понял?
- Не совсем.
- Как долго вы женаты?
- Шесть лет, - сказал Эйнар. Он вспомнил их свадьбу в церкви святого Альбана в парке. Молодой дьякон был англичанином, и тем утром он ударил его, словно битой.
“Это особая свадьба. Я вижу здесь что-то особенное. Через десять лет вы будете необыкновенными людьми”, - сказал он голосом таким же легким, как воздух, плывущий сквозь окна из розового стекла, опускаясь на круг свадебных гостей.
- Есть дети? - спросил доктор Хекслер.
- Нет.
- Почему нет?
- Я не уверен, правильно ли вы ведете беседу.
Лицо доктора Хекслера осталось каменным. Эйнар смог представить его в своем розарии с таким же выражением лица - серьезным разочарованием, обнаруживавшим завядший цветок.
- Есть регулярное совокупление?
К этому моменту Эйнар разделся до трусов. Груда одежды на стуле выглядела грустно, белая рубашка колыхалась из талии брюк.
Доктор Хекслер махнул Эйнару, чтобы он сел на диван-кровать. Через шланг с воронкой на конце он приказал медсестре принести кофе и блюдо засахаренного миндаля.
- Есть ли эякуляция? - продолжил он.
Вокруг Эйнара воздвигались кирпичи унижения. Каждое оскорбление от Герды, а теперь и от доктора Хекслера, было простым кирпичом боли, укладывающимся вместе с остальными в одну стену.
- Иногда, - ответил Эйнар.
- Достаточно. Хорошо, - доктор Хекслер закрыл страницу в блокноте.
- Ваша жена говорила, что вам нравится переодеваться в женщину.
- Она так сказала?
Вошла медсестра с красно-рыжими волосами. Она поставила на стол кофе и миндаль.
