И Сикст сделал ту же ошибку, которую и до него, и после совершали миллионы отцов – позволил отцовскому чувству победить разум. Нет, он ничем не обидел Джулиано делла Ровере, но предпочтение отдал Риарио. И теперь с опасением наблюдал за его действиями.
Риарио удачно женился на Катарине Сфорца, получил в подарок Форли и пожелал купить Имолу. Пока поступки были только умные. И когда на покупку города понадобились сорок тысяч флоринов, папа согласился, чтобы Джироламо взял кредит у Медичи. У самого понтифика Медичи, особенно их нынешний глава Лоренцо Великолепный, давно вызывали неприязнь. Все предыдущие папы зависели от них – банкиров курии, зависел и Сикст.
Теперь не зависит, хвала господу! Их место заняли послушные Пацци.
Звонили к «Ангелюс Домини» – молитве, которую каждый должен читать трижды в сутки. Понтифик встал на колени, но сосредоточиться не удавалось, вместо нужных мыслей лезли мысли о Лоренцо Медичи.
Папе мешал Медичи, как мешала сама Флоренция. Все у них не как у других! Этот Лоренцо не просто некрасив, он уродлив, но прозван Великолепным и не в насмешку прозван, флорентийцы и впрямь считают своего главу таковым. Кто он? Первый среди равных, но за каждым разрешением чихнуть бегут к этому равному. И иностранные послы все к нему, и даже свои итальянские строптивые правители советуются. На что уж неаполитанский король странен, но и тот под впечатлением.
Флоренция республика, но и Венеция или Сиена тоже, однако какая разница! Все города Италии залиты кровью, везде в окнах и на городских стенах висят непокорные, попробовавшие восстать, все правители запятнали себя кровью, жестокостью, даже зверствами. Все, кроме этого Великолепного.
Как Медичи уже столько лет удается удерживать город от бунтов, а если те и происходят, то все ограничивается изгнанием бунтовщиков, но не их казнью. Конечно, и во Флоренции убивают и грабят по ночам, но куда меньше, чем в других городах, не говоря уж о Риме. Почему в этом городе нет такого насилия, как у остальных? Почему ему, папе Сиксту, наместнику Святого Петра, сидящему на его престоле, не удается замирить Рим, а этому уродливому юнцу удается? Великолепному нет и тридцати, а каждое слово, вылетевшее из его узких губ, ловят словно божественное откровение.
Мысли были настолько далеки от самой молитвы, что Сиксту пришлось быстро проговорить нужные слова и подняться с колен, перекрестившись.
Пацци… Пацци… «Пацца» по-итальянски значит «сумасшедший». Пацци жаждут быть полезными папскому сыну в завоевании Флоренции, их родного города. Пока понтифик делал вид, что не замечает суетливого Франческо Пацци и его намеков, но размышлял. Не сумасшествие ли это – потакать этому сыну претендовать на Флоренцию, когда она так отличается от других городов? Не подтолкнет ли он и Джироламо к гибели?
