Подобные взаимные пререкания, повторяющиеся непрерывно, привели к глубоким трещинам в гармоничных отношениях так необходимых группе, взбирающейся на головокружительные высоты вполне заслуженного успеха. Возможно, Ноэл Реддинг предчувствовал, что отсутствие взаимопонимания в представлении о том, как должна выглядеть та или иная песня, приведёт, в конце концов, к развалу группы. Возможно из–за этого, Ноэл приобрёл репутацию осторожного, осмотрительного и самого консервативного члена группы — единственного, кто следил за своей долей денег и никогда не тратил ни одного пенни без надобности.
Мич Мичелл, напротив, меньше расстраивался и смотрел на всё более оптимистически и всегда старался своей игрой расчистить Джими путь. Он обладал так называемым свободным стилем игры на ударной установке и, следовательно, был более независим в группе, чем Ноэл. Но, как я думаю, Мич просто придерживался идеи, что лучше быть членом успешной группы, чем быть музыкально свободным, но за бортом, и наблюдать, как кто–то другой красуется на сцене.
Как бы там ни было, вечер их дебюта подошёл к концу, и когда стали расходиться из артистической на часах было уже 2.30 утра. Именно в это время Джими решил, что как раз сейчас самое время нам пойти на студию и записать что–нибудь новое. Он сказал, что у него полно свежих идей, которые возникли у него днём и которые он хотел бы воплотить со мной вместе.
Итак, с всё ещё бьющей через край энергией, несмотря на только что сыгранный перед музыкальными писаками и бизнесменами концерт в двух отделениях, Джими прыгнул в мою машину и мы отправились на квартиру Эда Чалпина, вытаскивать его из постели. Он открыл нам студию и он, в качестве инженера звукозаписи, и мы с Джими провели остаток ночи, воплощая новые идеи.
После того, как мы записали всё, что он хотел, мы отправились в клуб Scene, одно из наших любимых мест, где мы прежде часто с ним джемовали, и встретили рассвет, сидя у входа в клуб, как это мы любили всегда делать, наблюдая за поп–звёздами, которые приезжали в наш город. Соседние с клубом улицы кишели наркоманами, карманниками и проститутками: неприглядное соседство, но этот воздух не был чем–то новым для Джими Хендрикса, ведь именно в нём я его впервые встретил в 1965 году, в нищете и безвестности. Можно с полной уверенностью сказать, Джими вернулся домой.
Встретив с нами рассвет, Джими со своими Опытами отправился за триумфом в Монтерей на поп–фестиваль, но по дороге, пересекая Штаты, дал несколько клубных концертов.
