— Этот альбом будет отличаться тем, что все песни написаны мной, за исключением одной — Like Rolling Stone и, может быть, номера Muddy Waters. Нам бы хотелось отразить своё собственное звучание.
— Сейчас я сочиняю одну вещь — I don't live Today — знаете, она действительно жутковата. Надеюсь успеть к выходу этого альбома.
Одновременно, в интервью с другими журналистами, Хендрикс сказал, что намеревался одну из вещей, вошедших в альбом — Love and Confusion — выпустить второй сорокопяткой, в поддержку Hey Joe, но после заменил её на Purple Haze; и что третьей, как и предполагалось вначале станет The Wind cries Mary:
— У нас уже вышли две сорокопятки и меня волнует, как отреагируют наши слушатели на выпуск третьей. Думаю, многие посчитают, что мы привлекли другие инструменты, но у нас по–прежнему две гитары и ударная установка. В одном месте гитару можно спутать с флейтой. Я старался сделать запись в точности такой же, как мы играли её на сцене. Если бы мы решили на пластинке ввести скрипку, то и на сцене нам бы пришлось нанять скрипача только ради одного номера.
Это отнюдь не всё, о чём Хендриксу пришлось отвечать на вопросы прессы, в основном вопросы личного характера от длины волос и стильного военного одеяния до напечатанных в газетах писем читателей, бранных (в адрес группы) и скептических (считающих ловким обманным трюком игру зубами).
«Вы видели Джими Хендрикса в передаче Top of the Pops? — вопрошал один гневный поклонник поп–музыки. — Что за ужасный вид? Ну, ладно, длинные волосы, но причёска, она ужасна. Волосы зачёсаны нелепым гребнем. А его барабанщик, Мич, чьи покрытые узорами штаны–полотенца — ужасны, а полосатая рубашка, а куртка, сделанная из карты Америки! Если считают, что это красиво, то я — принц датский. Я это не приемлю. Настоящему таланту не нужно привлекать к себе внимание таким способом. Представьте, идёте по улице и, вдруг, врезаетесь в таких троих… Научиться играть на гитаре не трудно, трудно быть хорошим артистом.»
Другое написал другой: «Он фантастический шоумен, я смотрел на него во все глаза, старался не пропустить ничего. Мне нравилось наблюдать, как он носится по сцене, довершая своим видом свою музыку. Но я хотел бы обратить внимание его поклонников, вряд ли действительно он играет зубами. У меня у самого есть группа, одна из ста, наш гитарист мог бы поспорить и с Хендриксом, и с Клаптоном и мы считаем, что Хендрикс, выводя усилитель на полную мощность, только подносит гитару к лицу. И, не дотрагиваясь зубами до струн, играет пальцами той руки, которая держит гриф. Но звук очень громкий, даже без помощи второй руки, и признаю, он великий мастер.»
