Как всегда, Джими собирал вокруг себя самых красивых цыпочек, плотным кольцом обступающих нашу сцену. Они пожирали его глазами, а он выкидывал свои бесконечные трюки, играя то зубами, то языком, или проделывая с гитарой такие же чувственные движения, какие они ежедневно совершают, снимая с себя платье.
Не счесть сколько раз я слышал от него после окончания работы:
— Слушай, Куртис, ты прости, тебе придётся поехать домой одному, меня тут пригласили позавтракать.
Где–то в это время Джими впервые встретил великую в будущем Девон. Высокая чувственная красавица, Девон была первой из супергруппиз, с которой сошёлся Джими. Она, также как и он, родилась в Сиэтле, но встретились они в Нью–Йорке.
Немногие группиз выдерживают конкуренцию, взбираясь на вершину, и Девон была как раз из тех — яркая личность с сильным характером.
Среди того, что Джими привлекало в Девон, надо отметить её магнетизм. Но не лишне будет сказать и о её безумной сексуальности — её фантазии не имели границ, вокруг неё всегда вилась стая лисичек. Джими нашёл в ней прекрасного, умного собеседника, а знания её о том, где, как и что о наркотиках были просто непостижимы:
— Со мной Джими впервые отправился в путешествие по кислотному раю и ему там понравилось. Мы тогда здорово перевозбудились и повеселились. Ещё он пробовал нюхать кокаин, но у него не было никакого желания попробовать героин, он знал, что это дорога в никуда.
Судьба разыграла с ней жестокую шутку, Девон умерла от передозировки героина во время съёмок фильма о героиновой зависимости.
— Для меня Джими был огненно–красной розой, — вспоминает Девон начало их знакомства. — Хотя он не был тогда так знаменит, чувствовался его флёр — и волосы у него длиннее других чёрных музыкантов, и стиль его игры особенный, и сам Звёздный Потенциал подписался под всеми его музыкальными способностями.
Мы начали играть в более лучших клубах, а затем постоянно в одном из клубов на Манхэттене. Место было так крепко упаковано, что если бы мы начали играть с него, нам бы ничего не осталось желать лучшего. Мы выкладывались полностью, и по глазам людей видели, что они принимают наши души.
Джими всегда оставлял глубокий след в душах людей. Он не был замкнутым эгоистом и всегда находил время поболтать, если, конечно, тема касалась музыки или около того.
Джими полюбил Гринвич—Виллидж, мы часто там бывали, иногда просто гуляли, иногда вели долгие беседы с замечательными людьми, которые, как и мы, приходили туда отдохнуть и поговорить.
