Джими не интересовали разнузданные забавы партнёров. Большую часть времени он проводил, запёршись в своей комнате, обычно с готовой на всё новой подругой, и не появлялся, пока Джерри Стикеллз не звал его на концерт или в такси в аэропорт. На своём первом американском турне Джерри получил прозвище Летучая Мышь (The Bat) за привычку неизменно находиться в полутёмной комнате с плотно задёрнутыми шторами, не показываясь до самого вечера. Он был очень замкнутым парнем, более чем кто–либо другой.
Бедный Джерри Стикеллз! На него была возложена почти невозможная задача будить музыкантов по утрам. И если, боже упаси, им предстояло лететь утренним рейсом в следующий город, Джерри не испытывал страха ни перед кем. Я частенько видел, как он, забыв о проходящей прислуге и клиентах, неистово колотил в дверь Джими, истошно вопя: «Выходи, Хендрикс, или я выломаю твою дверь!»
После гастролей Джерри закрутили проблемы другого рода: целый поток требований в признании отцовства от матерей его подкидышей, настоящих и фиктивный из всех городов страны.
Были и официальные дела. Кажется, это случилось в Детройте: какой–то рабочий театра в конце выступления Джими получил благоприятную возможность излить свою скрытую ярость и прыгнул обеими ногами на руку молоденькой девочки, протянутую на сцену. Очевидно, он подумал, что визги и вопли оваций — первый признак надвигающейся Коммунистической революции, выбрал в жертву эту девочку и, видать не без удовольствия, сломал ей руку.
Были и счета за повреждённое оборудование театральных и концертных залов. Неистовая страсть Джими большей частью выливалась в последней вещи и тут–то его полностью контролировали.
Перед последним номером, обычно это была Дикая штучка, Джими перепоясывал себя старым Стратокастером, потрёпанной моделью с облупившейся краской и когда композиция достигала кульминации — бросался в атаку на свои колонки (тоже старой модели). Для аудитории это выглядело свирепым животным нападением или жестоким изнасилованием, но гитара и вокальная колонка прошли всё турне без серьёзных повреждений. Несколько порванных струн и глубоких царапин на покрытии колонки были обычным делом.
Свою любимую гитару Гибсон Летящую Ви он никогда не повреждал, конечно, если только не был мертвецки пьян, что на сцене с ним случалось довольно редко. Во время исполнения последней вещи Джерри Стикеллз всегда находился позади колонки, укрепляя её своим солидным весом супротив атак Джими. Всё было полностью отработано и находилось под полным контролем. Обычно. Но однажды Джими проигнорировал надоевшую рутину с колонкой и двинулся к краю сцены. На последней истошно воющей ноте он пошёл вдоль фонарей рампы и начал с хлопаньем кокать их один за другим корпусом своей гитары. Группа исчезла в клубах дыма и восторженных овациях восхищённой публики.
