Я окунулся в музыкальные эксперименты и, замешивая индийскую музыку на блюзах, а религиозную скрещивая с рок–музыкой, пытался найти свежее звучание. Народу нравилось, что мы делали, и группа быстро приобрела популярность не только в городе, но и в штате. Работы хватало.
Где–то в это время один приятель сказал мне, что Эд Чалпин ищет певцов. Я наудачу отправился к нему на студию, спел ему пару своих песен, он спросил, не хочу ли я записать их, и подписали контракт.
В эти дни у него появилась своя собственная студия с современным 10–ти канальным магнитофоном, в доме 1650 по Бродвею, на углу 51–й улицы и Бродвея. Это здание все звали «Домом музыки», потому что в нём было несметное количество всякого рода записывающих компаний и музыкальных издательств, распихивающих друг друга локтями.
И вдруг, как если бы всеми моими действиями и помыслами руководила неизвестная мне сила, предопределив моё будущее, со мной произошло следующее…
И случилось это в 1964 году. Джими также как и я нарисовался в Нью–Йорке, в этом Большом Яблоке, с гниловатой сердцевиной, но очень обаятельном. Как и у меня его денег не хватило бы и на три дня, и чтобы снять номер в самом дешёвом отеле ему пришлось заложить единственную свою вещь, свою первую любовь, свою гитару.
Этот самый дешёвый отель, ныне снесённый и заменённый многоэтажным паркингом, находился на углу 47–й улицы и Таймс—Сквер. Этот отель был выбран Судьбой нам встретиться.
В отеле была звукозаписывающая студия, на том же этаже, где лобби, и однажды ноги мои привели меня туда. Стоя на эскалаторе, я вдруг услышал самые прекраснейшие звуки, когда–либо слышанные мною, звуки гитары Джими Хендрикса.
Меня не покидало чувство, что я уже когда–то был там и слышал эти звуки. И это верно так же, как если бы вся моя прошлая жизнь сфокусировалась в тот момент. Я подошёл к нему, привет, как дела, чем занимаешься?
— Играю на гитаре, — услышал я, — но у меня её нет. Плохи дела. Сначала заложил её, потом пришлось продать, чтобы как–то жить и заплатить за квартиру, хотя я уже снова должен уйму денег.
Для тех, кто не знаком с неразборчивыми владельцами нью–йоркских отелей, расскажу, о том, что они называют «блокировкой». Они применяют её к вашей входной двери в том случае, если вы задолжали с оплатой. Это просто часть ключа, которую они вставляют в замочную скважину, чтобы открыть, нужна другая половинка ключа, но вопрос в том, у кого она. В девяти из десяти случаев это игра в кошки–мышки с законом. По закону никто не имеет права ставить такую «блокировку» пока вы внутри, но коридорный, подлый проныра, прячущийся в закоулках коридора, в ожидании того момента как вы выйдите из комнаты, тут же бросается, как ястреб, к вашей замочной скважине, чтобы её заблокировать. И если у вас остались там вещи, вы спускаетесь к портье и слышите в ответ на ваше недовольство ультиматум: плати или забудь про свои шмотки.
