Дон Ван Влиет (капитан Бифхарт) сказал:
«Вряд ли он знал, сколько бы он мог сделать, он был слишком хорош. Считаю его одним из тех, кому отдался этот инструмент. Он не боялся экспериментировать. Но эти наркотики, дружище, знаешь, эта дурь, её следовало бы выбросить в память о Чарли Паркере, ведь так, а? Не расширить ею твоё восприятие, не отодвинуть горизонт. Странно, но многие по–прежнему так думают. Это тупик, эта дурь. Вся эта дурь, вся эта дурацкая жизнь. Но Джими не такой, он был слишком хорош. Эх, сколько бы он мог ещё сделать.»
Чарльз Ллойд сказал:
«Он был из тех молодых красавчиков, кто приезжает из глубинки, покорить мир, и я очень надеюсь, что ему не пришлось заплатить за это тем, чем заплатили Лестер Янг, Чарли Паркер и Билли Холлидей. Ибо он был мил, мягок и робок. Ума не приложу, что привело его к такой развязке, но мне это принесло много боли. Что ты скажешь на это? Мы живём в уродливом мире. Но музыканты особенный народ, их защищает их дело. Не понимаю вполне, что это значит, но, может быть, нам не следует говорить об этом?»
Робин Трауэр из Procol Harum рассказал мне:
— Его недооценили. Они говорят: «О, он велик». Но они не понимают, а может, им не дано понять, что они упустили его. Думаю, они просто пропустили его мимо себя. Думаю, только через лет 20 они поймут его. У него не было границ, понимаешь, о чём я? Он бесконечен.
И ещё приведу слова Эрика Клаптона:
— Его смерть — горькая утрата для каждого, кто любит музыку и что–то непостижимое для меня лично, как его друга.
Кати Этчингем более всех испытала на себе потерю, которую принесла с собой смерть Джими. Возможно, не было женщины, более близкой ему. Тем не менее, она продолжает говорить о человеке, которого так сильно любила. И отвечает с великой нежностью и искренностью на самые неприятные вопросы журналистов.
«Уверена, это не самоубийство. Да, у Джими было множество проблем, но он не такой человек, чтобы из–за этого расстраиваться. Уверена, это несчастный случай.»
Она постоянно говорила журналистам о том, что могли знать только близкие, а именно, о его невероятно быстрой смене настроений. Вот он кипит от ярости, а через секунду нежен и ласков; вот он наглотался всяких таблеток и тут же совершенно нормально говорит с тобой. Пил ли он? В первое время он пил только фруктовый сок, но потом всё поменялось. Он за раз выпивал полторы бутылки виски. Наркотики? Раньше только трава, потом кокаин. Героин? О, конечно, и героин тоже. Женщины? В постели только с четырьмя одновременно. В Швеции и Германии — с малолетками, и в Америке. Ясно, что репортёров подгонял их профессиональный инстинкт, но Кати? Думаю, она сильно переживала и старалась искренне исправить ситуацию вокруг Джими. Она не играла в журналистские игры, она просто говорила им то, что они жаждали от неё услышать.
