Наконец я собрала нужную сумму и, завернув бронзовую вещицу в белую бумагу, я перевязала подарок розовой ленточкой.
Я в страхе замирала, когда Диана просыпалась.
— Катерина! — громко кричала она во всю мощь своих лёгких, словно Сатана созывающий своих подданных, и я стремглав неслась наверх, как парламентёр, с предложением приготовить чашечку кофе. Ей нравился очень сладкий, со сливками и я подавала его ей прямо в постель, а она расспрашивала меня с пристрастием, как старшина новобранцев.
— И чем ты занималась всё утро, и где твой брат, и прибрала ли ты в доме?
В тот день её ждал особенный сюрприз. Вместе с кофе я поставила рядом с подносом на кровать моё подношение и замерла в ожидании. Диана стала разворачивать мой подарок, как если бы это была тряпка с платьевыми вшами.
— Откуда это у тебя?
Я стала объяснять, что работала по утрам всё лето, пока она спала и собрала денег, чтобы купить это ей. Последовала долгая молчаливая пауза. Затем произнесённые ею слова ударили меня как набежавшая океанская волна.
— Очень мило с твоей стороны, Катерина, но пусть тебе это послужит уроком: любовь купить нельзя.
Мать моя была безжалостна. Я всеми силами пыталась заслужить её внимание и любовь. Но она оказалась права: я прибегла к взяточничеству.
Хочу рассказать ещё об одной странности Дианы, о её таинственных исчезновений. Я никогда не знала, куда она уходит и когда вернётся. Я просыпалась утром, а её всё ещё не было. Ни записки, ничего, кроме оставленной еды в холодильнике. На целую неделю, а то и больше она не появлялась. Постепенно я привыкла к непредсказуемости её поступков и перестала тревожиться, где она и когда вернётся. Я заботилась о Скоте и следила за домом, но в одно из её исчезновений, случилось одно ужасное происшествие. Я готовила Скоту завтрак и поставила железный ковшик, в котором Диана хранила свиную грудинку, в печь. Сало уже достаточно разогрелось и уже начало коптиться, и я уже собралась поставить кастрюлю обратно в духовку, как вдруг растопленный жир ожил и выплеснулся мне прямо в лицо. Я услышала, как зашипела кожа на моём лице, я схватила кухонное полотенце и попыталась вытереть лицо, но вместе с жиром вытерла с лица чуть ли не всю свою кожу. На следующий день моё лицо было похоже обжаренный на огне зефир. Волдыри затвердели и превратились в твёрдые черноватые струпья. Я не столько боялась за себя, сколько боялась Дианы, что она увидит меня такой. Я выглядела как обгорелый труп, но когда она вернулась домой, казалось, она едва это заметила.
