— Есть пройти к председателю комиссии, — дружно ответили ребята.
С бьющимся сердцем они открыли обитую клеенкой дверь, осторожно перешагнули порог. Толстый человек с большими усами поднял голову, посмотрел усталыми глазами на вошедших.
— Мы на комиссию, — нерешительно сказал Матросов.
— Из колонии,— добавил робко Рашит.
— Фамилии? — спросил председатель комиссии.
— Матросов, Александр Матвеевич.
— Габдурахманов, Рашит Хаирович.
Председатель заглянул в списки и, подняв голову, произнес:
— Вам надо будет пройти медицинскую комиссию, а потом зайти еще раз ко мне.
В комнате, в которой принимали врачи, было полно народу. Несмотря на холод, люди раздевались догола. Настала очередь и нашим друзьям. Матросов встал перед маленьким, в роговых очках, врачом. Тот долго вертел Сашу, внимательно прослушал, рассматривал с ног до головы, потом сделал какие-то пометки в анкете и велел одеваться. Матросов не успел прочитать написанного и с тревогой спросил:
— Товарищ доктор, я просился в морской флот.
Врач взглянул, сощурив острые глаза, и сухо ответил:
— Да, именно угодил в морской флот... только в швейцарский.
Саша растерянно глядел на врача. Он ничего не понял: почему в швейцарский? Он хочет только в русский, в советский... Он так и сказал врачу:
— Товарищ доктор, я не хочу в другой флот. Почему вы меня посылаете в швейцарский?
Врач громко и раскатисто засмеялся:
— Только потому, мой милый, что Швейцария не имеет моря! — И, сделав серьезное лицо, добавил: — Не хватает двух сантиметров в объеме грудной клетки до нормы.
Это решило судьбу Матросова. Сколько он ни просил председателя комиссии направить во флот, тот категорически отказался, даже рассердился:
— Вы, что же, хотите, чтобы я нарушил инструкцию, только бы угодить вам? Наживите два сантиметра — тогда другое дело!
Друзей направили в пехотное училище...
...Настал канун отъезда.
— Пусть парни покажут себя перед отъездом, — предложил Сулейманов, заменивший уехавшего на фронт Бурнашева.
И ребята показали себя. Накануне отъезда на фронт устроили прощальный вечер. Ставили пьесу «Бронепоезд 14-69» Всеволода Иванова.
Перед спектаклем состоялось собрание. Дмитриев говорил о традициях колонии, о том, что колонисты всюду должны быть впереди. Ссылался на пример Петра Филипповича:
— Он добровольно пошел на фронт. Два раза тяжело ранен. Дважды награжден. У него вы учились жить здесь в колонии, у него же должны учиться и воевать.
Всем особенно понравилась речь Ольги Васильевны:
