Они почти одновременно кинулись друг на друга.
Подросток даже не почувствовал раны, лишь увидел кровь на руке. Но когда он дотянулся до глотки Атамана, тот перестал размахивать ножом. В ближнем бою, да еще в таком, холодное оружие бесполезно.
Атаман, по-видимому, был опытным бойцом, хитрым и напористым. А Матросов мог ему противопоставить лишь силу. Сперва казалось, что верх берет Атаман.
У неопытного Саши подкосились ноги. «Одолеет!» — мелькнуло в голове, но тут он почувствовал, что Атаман начинает сдавать. Это пробудило в нем некоторую надежду. Даром он свою жизнь не отдаст!
Самое главное, не дать ему размахивать руками, взять в железные тиски. Атаман судорожно глотнул воздух и неожиданно плюхнулся наземь. Саша повернул его лицом вниз, предварительно заломив руки за спину.
— Хватит, пацан, отпусти руки.
Но даже в таком виде противник представлял еще большую опасность. Саша это отлично понимал. Вот почему он живо стянул руки Атамана поясным ремнем.
— Теперь можно поболтать! — проговорил Саша, поднимаясь на ноги и стряхивая с себя песок.
Атаман сделал попытку подняться вслед за ним, но Матросов повалил его снова. После чего деловито стал отстегивать брючный ремень Атамана, чтобы связать ему ноги. Ведь другого подходящего материала под рукой не было.
— Ну ты, шушера!
Одной рукой не так-то просто сделать перевязку. У Саши кружилась голова, хотя и потерял немного крови.
— Поверни лицом вверх, — скомандовал Атаман. — Мне надо запомнить тебя...
— Гляди! Вот я какой...
Он по-мальчишески торжествовал победу: катался по земле или, вдруг вскочив на ноги, важно ходил вокруг поверженного вожака, подмигивая ему.
По сравнению с шикарным Атаманом, не потерявшим лоска даже в поверженном состоянии, Сашка Матросов выглядел юнгой, да и то не морским, а беспризорным, береговым. Волосы почти подсолнечные, глаза волжские. Правда, одет под морячка, но все на нем старье, с чужого плеча.
— Повозились и ладно,— почти миролюбиво заговорил Атаман. — Теперь расстегивай ремень. Руки портишь.
— Будет заливать-то!
В голосе Атамана впервые прозвучало скрытое волнение:
— Как сказал, так и будет: отпускаю тебя на все четыре стороны, но предупреждаю: не попадайся на глаза!
— Дай подумать.
Матрос, раздевшись до пояса, стал умываться, довольно фыркая, словно забыв об Атамане.
— Чего надумал?
— Не знаю, — чистосердечно сознался Саша выпрямляясь.
— Решай быстрее,— стал торопить Атаман.— Пока никого нет — топи. Камень на шею и... бултых. Дело говорю, могут помешать.
