Когда новички остались одни, Директор, скрывая усмешку, спросил:
— Матрос, мы им это припомним, ведь верно?
Саша лишь горько усмехнулся.
Рашит кинулся прочь. С ним такое случалось впервые. С тех пор как он стал командиром отряда, он и думать не думал, что придется на кого-то поднять руку или на ком-то срывать злобу.
Первое, что полагается делать в таких условиях, пойти и доложить начальнику колонии. Но Рашит знал, что Стасюка нет. Он — в лесу.
Вернувшись к себе, Габдурахманов открыл общую тетрадь и написал нетвердой от волнения рукой: «28 апреля 1941 г. я нокаутировал воспитанника».
Это совсем не успокоило его. Он тут же осознал, что запись в общей тетради — жалкая попытка обелить себя.
Но что делать?
Вспомнив, что с утра носит в кармане письмо из родного аула, он разорвал конверт. Увидев неровные крупные буквы, ясно представил себе, как оно писалось: старая тетка Халима, добрая и слезливая, сев около печки, диктовала, а ее дочь, маленькая Зугра, высунув язык, старательно выводила каждое слово; сама тетка не умела писать по-русски. «В первых строках нашего письма мы посылаем вам поклон от Хамза-бабая, от Ибрагим-агая, от Исмаила и Валия...» — тетка перечислила почти полдеревни. Внимание Рашита привлекли слова: «Мы слышали, что в колонии ты стал командиром, мы плакали, услышав эту радостную весть на старости...»
Даже письмо, как бывало раньше, не успокоило его. Оставалось одно — честно отработать наказание...
Пришел день освобождения из карантина. Но радость была омрачена тем, что за ними явился знакомый им Колька Богомолов. Ребята из карантина опешили: вот уж не думали, что он еще раз рискнет предстать перед ними. Неужели он забыл, что получил взбучку?
Держался он по-прежнему недоступно.
— Первое важное предупреждение — убрать за собой постель, — приказал он с большим удовольствием.
Кислород не спешил подняться. Саша тем более не старался показать особое усердие.
— Второе важное предупреждение,— заявил чуть погодя Богомолов, — придется оставить вас еще на один срок в карантине... Вижу, тут понравилось.
Вот это возымело мгновенное действие. Никому, ясно, не хотелось торчать в этой дыре.
— Третье важное предупреждение — становиться по ранжиру и ждать моей команды...
Ребята хихикнули, но не стали бунтовать. Сделали вид, что примирились...
...Саша Матросов с грехом пополам выдержал срок карантина, еле дождавшись того дня, когда перед ним во всю ширь распахнется дверь, цепко держащая его в заключении. В первое мгновение он как будто даже ошалел. Он дышал удивительно чистым воздухом, полным аромата.
