Оберон умолк и опустил глаза на Нянюшку, вглядываясь в странное выражение на её лице.
– Я снова утомил тебя своими россказнями, драгоценная моя?
– Нет. Я просто задумалась. Я могла бы окружить тебя и остальных Повелителей Леса чарами невидимости. Мне очень не хочется, чтобы Малефисента, когда прибудет, сразу узнала, что ты здесь, – твёрдо сказала она.
Лик Оберона посуровел:
– Что ж, понимаю.
– Пожалуйста, дай ей шанс, – попросила Нянюшка. – Не причиняй ей вреда.
– Обещаю, что дам тебе возможность поговорить с ней и выразить, как сильно ты её любишь. И если она ответит на твою любовь, я проявлю к ней милосердие. Быть может, я даже сохраню ей жизнь, – согласился Оберон.
– Ты дашь ей шанс искупить свою вину?
– Обещаю, моя крошка-фея. Даю тебе слово. Но боюсь, что она лишь снова тебя разочарует.
ГЛАВА XIX
Дочь безысходности
Вернувшись в замок, Тьюлип и Нянюшка собрались вместе с Попинджеем в утренней гостиной. На Нянюшке лица не было от беспокойства, и Тьюлип было больно смотреть на неё. Больше всего принцессе хотелось сейчас крепко обнять Нянюшку и покрыть её лицо поцелуями, но она боялась, что тогда та не выдержит и расплачется.
– Нянюшка, прошу тебя, не тревожься ты так. Оберон ведь пообещал, что даст Малефисенте шанс. Не думаю, что он причинит ей какой-то вред.
Нянюшка не ответила – уставившись в пустоту, она целиком погрузилась в свои мысли.
– Нянюшка, ты в порядке? Давай-ка я позвоню, чтобы нам принесли чаю.
Но едва Тьюлип потянулась к колокольчику, как в камине что-то грохнуло и полыхнуло зелёным. Принцессу отбросило через всю комнату прямо к ногам Нянюшки. Гостиную затопил яркий зелёный свет. Пока Попинджей помогал Тьюлип подняться на ноги, из камина выступила Малефисента и встала перед ними – высокая, статная, величественная, окружённая, словно дьявольской аурой, языками зелёного пламени.
– Малефисента! – вскричала Нянюшка.
– Ну разве это не мило? Признаюсь, я ожидала более многолюдной встречи. Впрочем, на столь изысканное общество я даже не рассчитывала. Прошу прощения, что я пропустила церемонию прощания с великой морской королевой, но я наблюдала за ней глазами моих воронов. Было очень... трогательно, – прибавила Малефисента с издёвкой.
Её голос Нянюшка узнала безошибочно. Да, сейчас он звучал взрослее, но это по-прежнему был голос её дочери. Малефисента была прекрасна – как и всегда. Её длинное чёрное одеяние, отделанное пурпуром, резкие черты её лица – всё это невероятно шло к её неподражаемой личности. Правда, теперь к ней добавилась уверенность, которой Нянюшка не замечала в юной Малефисенте, и от повзрослевшей феи веяло силой и величием. Пожалуй, другой такой поразительной женщины Нянюшка и вовсе не встречала за всю свою жизнь. Но
