Я потерял из виду Кита Альтмана, того журналиста из Нью—Мюзикл-Экспересс, после вечеринки в Песках. Я предложил ему переночевать в доме моего отца, но он не пошёл с нами на пляж, и если честно, я из–за пережитых волнений, просто про него забыл. Ну и какого же мне было, когда я, вернувшись домой, весь в песке, вспотевший и всё ещё сгорающий от стыда из–за происшествия с Хилтоном, обнаруживаю Кита (которого впустил мой отец) лежащего в моей постели, да ещё не одного, а с какой–то юной красавицей.
— Я ненадолго, — вскричал он, услышав, как я открываю дверь своей спальни.
— Ничего, ничего, продолжай, — сказал я, улыбаясь, по крайней мере, хоть у кого–то выдался удачный вечер. — Я пойду, приготовлю всем чай.
Я спустился на кухню и поставил чайник.
Кит был молодым преуспевающим репортёром, который поехал от газеты с нами в Ньюкасл, чтобы написать статью о наших выступлениях. Из под его пера выходили отличные статьи (а надо сказать, NME тогда была, как и сейчас остаётся, одной из лучших британских музыкальных изданий), высокий, привлекательный шатен, дамочки не обделяли его своим вниманием, что он и доказывал в данный момент, находясь в моей спальне.
Только я себе налил чаю, как входная дверь затрещала под ударами чьего–то кулака. Чёрт! Чёрт! Принесла же нелёгкая Дейва Финли! Самого известного в Ньюкасле задиру и хулигана.
— Где она? — зло зарычал Дейв.
— Кто?
— Моя подружка, вот кто, — сильно втягивая воздух прямо перед моим лицом, гневно прогремел он, как если бы хотел учуять на мне её запах.
— Её здесь нет, Дейв, честно. Я видел её сегодня в Песках, но я только что вернулся с моря. Прости, дружище, но я устал и мне смертельно хочется спать.
— Мне сказали, она ушла с одним малым. Я убью этого ублюдка, мать его, попадись он мне.
С этими словами он развернулся и быстрыми шагами стал удаляться к калитке.
Я прикрыл дверь и посмотрел на потолок, сквозь доски которого доносился всё убыстряющийся скрип моей несчастной кровати. Вздох вырвался из моей груди. Дейв Финли. Кличка его была среди наших — «Головамолот», потому что он укладывал всех наповал одним ударом своей головы, и это было счастьем для поверженных, потому что обыкновенно он этим и ограничивался. А прямо надо мной, мой друг, красавчик, изысканно одетый столичный журналист, затачивал своё древко, нисколько не предполагая, чья под ним подружка.
Я её сразу узнал, когда они спустились ко мне на отцовскую кухню, такие удовлетворённые и взъерошенные. Выражение блаженства мигом слетело с лица Кита, как только я рассказал о визите Дейва Финли, и о том, на что этот человек способен, когда ему что–то не нравилось.
