Рок–роуди. За кулисами и не только | страница 40
— Простите меня, мэм, — (мой акцент, неужели всем американкам нравится британский акцент?) — может быть, это вам покажется это несколько сентиментальным, но у меня есть, что сказать вам. — (Боже, надеюсь, моя улыбка была достаточно сексуальна. Не хотел, чтобы она подумала, что я какой–нибудь маньяк.) — Думаю, вы самая красивая женщина здесь сегодня вечером. — (Возможно, в этот момент самое умное было оставить эти сиськи в покое.)
Он улыбнулась и исчезла за дверью. Улыбнулась. Чего я добился? С унынием в лице я вернулся к нашему столику.
— Ха! Мимо? — не удержался от комментария Боб, когда я вернулся на своё место. — На рыженькую зазевался? Таппи, ты лучше помечтай. Постучи по дереву, что она?
— Никак. Я только и успел сказать, что она красива.
— Мать твою, девчонка, такая как эта и без твоих слов знает, как она красива! — Боб рассмеялся и вернулся к своей выпивке.
Но я выжидал. Она должна была, возвращаясь, пройти мимо нашего столика, и улыбнуться мне, или не должна? Я уже потерял терпение, но тут чья–то рука коснулась моего плеча и на колени мне упала записка. Она не посмотрела в мою сторону, не произнесла ни слова, просто прошла мимо, направляясь к тому мужчине, который ждал её на другом конце ресторана.
У Боба отвисла челюсть.
— Ты, сукин сын, как тебе это удалось? У неё же свидание! Ну, давай, Таппи, что там в этой записке? Что она пишет?
В записке был вложена узкая полоска бумаги — её имя, Ронда, и номер её телефона. И ещё там был билет на новую бродвейскую постановку Энтони Ньюли, The Roar of the Greasepaint — The Smell of the Crowd. Я оглянулся в её сторону, но она, казалось, была полностью занята своим мужчиной.
— Думаю, лучше бы тебе не вертеться, любовничек, — произнёс Боб. — Пока этот бедняга не просёк, что здесь происходит.
Мы расплатились, и, покидая ресторан, записка Ронды потонула в самом моём потаённом кармане.
У меня не было времени позвонить ей в тот день. На следующий вечер, используя мой британский акцент во всей красе, я позвонил очаровательной Ронде, и мы договорились встретиться после её выступления в The Roar of the Greasepaint. У них там был приём после спектакля, и она предупредила меня, чтобы я пришёл один.
Пьеса мне понравилась, я любовался её игрой, и тем как она непринуждённо ведёт себя на сцене, и я намеревался продвинуться в своём желание чуть дальше. Я только надеялся, что моё поведение в ресторане не станет препятствием получить её расположение, и молился, чтобы удача не покинула меня в этот час. Так уж вышло, что не пришлось завоёвывать расположение Ронды, потому что как только я встретил её выходящей из дверей, она попросила мне проводить её до лимузина — что ещё ожидать английскому джентльмену. Всё может быть, может она хотела мною кого–нибудь разозлить?