Но вот со сцены ушёл Джеймс, девушка испарилась, и место заполнилось гулом голосов. Мне ничего не оставалось, как отправиться обратно в свою гостиницу.
Чувство полнейшей эйфории завладело нашими сердцами, понимая, что мы сделали это, сыграв вместе в Парамаунте с такими именами, как Чак Берри и Малыш Ричард. Со всей Таймс–сквер были видны огромные светящиеся красные буквы «Animals».
Было тяжело. Никогда в Англии мы так много не работали. Мы жили в гостинице почти в том же квартале что и театр. И было два способа добраться до работы. Первый, забравшись в лимузины, проехать сто пятьдесят ярдов, затем с боем пробиться внутрь. Лимузины стоили не дёшево, к тому же каждый раз владельцам после этого приходилось заново их полировать и красить. Другой способ: добираться под прикрытие всего департамента нью–йоркской полиции и бравых ребят из агентства Бринкс, нанятых администрацией театра на все дни нашего пребывания в Парамаунте. Каждый раз, окружённые плотным кольцом копом, мы пробивались к служебному входу театра.
Однажды группа пуэрториканок каким–то образом просочилась сквозь охранников в полуподвальный этаж гостиницы и оттуда уже поднялись на двадцатый, где обитали мы. Они рассредоточились по коридору в ожидании, когда прибудет полиция сопроводить нас в театр на первый дневной концерт, но одна из них появилась на нашем, двадцатом этаже.
Капитан Бёрнс с огромной толстой шеей, яркий представитель агентства Бринкс, посоветовал не высовываться из наших комнат, до того, как он не уберёт с дороги этих девиц. Через пару минут, решив, что путь свободен, мы направились к лифту. Ожидая лифт, начали строить всякие предположения, но вот, наконец, дверь открылась. Вижу, внутри сержант капитана Бёрнса, один из его верных дуболомов скрутил двух перепуганных пуэрториканок, одну, невысокого роста и ужасно худую, другую — довольно толстую и высокую.
— Мы ещё не совсем очистили от них этажи, — рявкнул он. — Вы, парни, постойте пока здесь, а я препровожу этих дам вниз и затем вернусь за вами. Придётся обождать.
И двери лифта закрылись прямо перед нашим носом.
Неожиданно к нашему удивлению, раздался звонок, и двери лифта снова открылись. Толстая пуэрториканка, видимо завладев дубинкой, душила ею сержанта. С посиневшим лицом он лежал на полу, прижатый огромным её весом. Другая, тощая и невысокая, выскочив из лифта, схватила Хилтона Валентайна за фалду пиджака и так рванула, что оторвала буквально часть спины. Мы бросились врассыпную по коридору к своим номерам, пока не добралась до нас та, толстая. Наконец, появился коп, и взял всю ситуацию под контроль, он сгрёб этих двоих девиц, запихал в лифт и они уехали.
