После гибели Галакси наши водительские навыки радикально изменились. Алан Прайс никогда не покидал места рядом с водителем. Его паранойя и страх разбиться не раз нас спасали: карта всегда у него была расстелена на коленях, и он тщательно следил за каждым поворотом.
Со временем я приобрёл свою собственную машину, небольшой двухместный Триумф TR6. Я купил спортивный автомобиль, потому что это избавляло меня от объяснений, почему я предпочитаю путешествовать в одиночестве. Но с другой стороны, моё неряшливое отношение к часам приводило к большим неприятностям — так, однажды, я опоздал на концерт. Я приехал, когда уже всё кончилось. Помню, беззаботно бросив свой Триумф снаружи, я вбежал в артистическую. Меня встретили равнодушно холодными взглядами. Питер Грант, эдакая гора, приблизился ко мне:
— Где, мать твою, по–твоему, ты был?
— Э… я ехал на концерт, разве что–то не так?
— Но ты опоздал!
— Я опоздал? Но я ехал, как мог быстро.
— В следующий раз выезжай раньше, ты, скунс!
И он пихнул меня с такой силой, что я пролетел футов десять, не меньше, прежде чем удариться о стену и свалиться на пол. Больше я никогда не опаздывал. Питер знал своё дело. Это был такой человек, который был мне нужен. Был нужен нам всем.
Однажды после одного ничем ни примечательного концерта Питер принёс нам замечательные новости.
— Вам, ребятки, будет приятно узнать, что Гарольд Дэвидсон только что подписал вас на гастроли с Чаком Берри.
Мы все словно окаменели. Разве в это можно было поверить. Гастроли с самим Чаком Берри! Мы благоговели перед этим именем со школьной скамьи. Мы все искренне верили, что Чак — поэт номер один Америки и что, возможно величайшая рок–н–ролльная звезда, когда–либо ступавшая на сцену. И мы поедем с ним на гастроли! Наконец–то по–настоящему наращиваются обороты!
В одном из театриков в Северном Лондоне в три часа обычного серого сентябрьского дня была назначена первая репетиция для гастролей. Когда мы приехали, King Size Taylor уже репетировали. У микрофона в центре сцены стоял чёрный американец в огромных сапожищах с красным двурогим Гибсоном на шее, его длинные нервные пальцы бегали по ладам. Одетый совершенно не к месту в плакированный белый макинтош.
— Так, ладно, вы, парни, теперь всё сначала. Три–четыре, поехали! — отсчитал он ребятам, и все начали ногой отбивать ритм.
I looked at my watch
It was quarter past seven
Man, I was up in a seventh heaven,
A reelin', a reelin' and a rockin'…
