Теперь же, я должен обезопасить его девушку, прежде чем прибудет пресса. Они уже у дверей, выстроились в очередь, с магнитофонами, с камерами, со вспышками, вооружённые ручками и раскрытыми блокнотами толпы стервятников. Копы пробивают себе дорогу сквозь толпу и спускаются по узкой лестнице в его квартиру. Следующее, что мне хорошо запомнилось, как мы стоим на платформе вокзала Кинг–Кросс, ждём поезд, чтобы увезти Монику подальше от них под защиту моей матери. Стою там, на вокзале Кинг–Кросс, Фендер Джими в одной руке, другой — поддерживаю его женщину.
Первый бой выдержали прямо здесь, на платформе, друзья с прессой. Я почувствовал огромное облегчение, когда поезд тронулся, и мы оказались на пути к Ньюкаслу и чашке ароматного чая, приготовленного руками моей матери. Но неясная ноющая боль поселилась в моём сердце, впервые, за всю мою жизнь, смерть подошла ко мне так близко, обдала меня своим холодным дыханием. Моника побудет в доме моей матери, сколько потребуется, затем самолётом улетит через Гамбург в свой Дортмунд. С тяжёлым сердцем я вернулся в Лондон, чтобы окончить серию концертов у Ронни Скотта. Не описать, как ужасно одиноко было снова выходить на эту сцену.
Позвонил сотрудник Би–Би–Си и сказал, что мне нечего опасаться, что я могу полностью доверять Би–Би–Си, и что приедет за мной Кеннет Аллсоп, чтобы взять интервью. Разве он меня услышит? Но я согласился. Глупец. В пику всем и вся, и во имя всего за что боролся Джими, я нагрузился перед интервью. Аллсоп выворачивал меня наизнанку, чуть ли не поджаривал на сковороде. Я не могу вспомнить ни слова из того, что я тогда ему наговорил, плевать. Мне только не плевать, что я был настолько глуп, чтобы позволить себе публично сказать о смерти друга. А мои чувства? Я не мог их даже выразить словами. Мешанина, бессвязное бормотанье, бесчувственный поток. Не слова, но чувства переполняли меня. Аллсоп выиграл сражение. Пьём за здравие журналистики! Ещё один гвоздь в гроб мечты. Когда я покидал телестудию, я узнал одного сотрудника с Полидор–Рекордс, стоящего недалеко от стеклянной двери главного входа. Он схватил меня за рукав и взглянул в мои перегруженные глаза.
— Зачем, зачем ты это говорил, сынок, ты теперь никогда, хоть ты понимаешь это? Никогда не сможешь снова работать в Англии.
Я вышел со студии Би–Би–Си, покинул музыкальную сцену, уехал из Лондона, уехал из Англии, оставил друзей. Попрощался с мечтой.
*
Я надолго уехал из Англии. Шестидесятые окончились смертью многих моих друзей и кумиров; Джими Хендрикс, Роланд Кирк, Джим Моррисон, Брайан Джонс и Джанис Джоплин. Прежде чем развалиться у Войны была долгая жизнь, и я вдруг осознал, что у меня нет денег. Слух донёс до меня, что «Дом восходящего солнца» снова популярен в Англии. И я вылетел назад, надеясь, что получу небольшую поддержку от сборов, что позволит мне организовать новый ансамбль и новую карьеру. Даже поговаривали о возрождении Animals.
