Война на востоке с самого начала имела два лица: военной и одновременно политико–идеологической битвы, ведущейся с использованием всех средств и методов — происходящих рядом гигантских битв и чудовищных преступлений. Изначально масштаб восточной кампании не был ясен Хейнрици. Завзятый солдат, он жаждал сражений после службы на спокойных участках Западного фронта. Как командующий пехотным корпусом, он входил в узкий круг «высшего командного состава» и хотел вести свой корпус в бой. Профессиональные задачи командира определяли его мысли и действия.
Хейнрици выказал себя жестким и способным командиром, который требовал от солдат многого, но который, даже став командующим армией, постоянно искал личного контакта с боевыми частями и фронтом. Тем самым он соответствовал прусско–немецкому (и гитлеровскому) идеалу высокого армейского начальника, который вел войска на передовой и объединял умения генштабиста и отвагу фронтового офицера. Его записи в ходе Восточной кампании являются красноречивым тому свидетельством, они демонстрируют эмпатию и заботу о собственных солдатах, ответственность за которых он чувствовал. Письма и дневники служили, помимо прочего, вентилем для снятия физической и психической нагрузки, о которой снова и снова заходит речь в его записях. Возможно, порой это выглядело сентиментальным, но тем не менее играло большую компенсаторную роль — ведь офицеру, согласно волюнтаристскому профессиональному самоограничению, нельзя было прилюдно показывать свои слабости. Тем самым записи Хейнрици превращаются в калейдоскоп несметных запросов, которые война на Востоке с ее уникальностью — от боевой обстановки и проблем со снабжением до географических и погодных условий — ставила перед офицерами и солдатами.
Война на уничтожение коснулась и войск немецких агрессоров, прежде всего простых солдат, которые в массе своей были слишком молоды, чтобы нести ответственность за свое преступное государство и его войну, жертвами которой они стали. Занимавший высокий пост генерал, такой как Хейнрици, напротив, играл совершенно иную, преступную, роль. Он поддерживал путь к этой войне, был важной частью системы и должен был теперь испытать себя в военном аду, созданном при участии той военной элиты, к которой и сам он принадлежал. С военной точки зрения он выдержал это испытание: он не просто «удержался» на своем посту, а проявил себя как способный военачальник и при быстром марше в начале операции «Барбаросса», и во многих оборонительных боях против Красной армии, так что Гитлер до самого конца не хотел отказываться от него и даже собирался дать ему главную роль в последней главе войны между Германией и СССР.
