Слом 1918/19. Из трех сломов общественных систем, которые Хейнрици пережил, находясь на военной службе, первый оказал особенно сильное воздействие на развитие его личности. Двойной шок военного поражения и низвержения монархии оставил глубокий след и существенно повлиял на то, что он, как и большинство профессиональных офицеров, без особых шероховатостей встроился в национал–социалистическую диктатуру. Национально–консервативное воспитание в семье и в армии помогало переложить вину на «внутренних» врагов, на социалистов и евреев, которые обвинялись в том, что подточили и ослабили государство, армию и общество. Его записи осени 1918 г. демонстрируют, сколь рано Хейнрици перенял нарратив об «ударе ножом в спину» (Dolchstoßlegende). На воспринятое как катастрофа окончание войны наложились личные переживания во время революционных беспорядков и национальных конфликтов в Западной и Восточной Пруссии. Уже присутствовавшая скрытая враждебность к «социалистам/ марксистам/большевикам», «евреям», «полякам/славянам/восточным народам» в 1918–1919 гг. существенно радикализировалась и переплавилась в расплывчатый «образ врага», который с тех пор мог всегда всплыть в памяти. Но Хейнрици был достаточно умен, чтобы не возлагать всю ответственность за революцию и поражение на «врагов рейха» и «предателей». Он понимал, что тяжесть долгой, становившейся всё более тотальной войны была чрезмерна для немецких войск. Профессиональный урок, который Хейнрици, как и многие кадровые военные, вынес из этого для «будущей войны» — предотвращение войны как таковой не соответствовало образу мыслей офицера — был таким: следует по возможности избегать «тотальной» войны на истощение посредством быстрых, решающих для хода кампании наступательных ударов, но тем не менее последовательно готовить весь народ к военным тяготам. Опыт военного перенапряжения и внутреннего слома с 1918–1919 гг. делал еще привлекательнее заклинания о милитаризованном боевом и народном сообществе. Тяга военной элиты к «сильному государству», которое бы обеспечивало национальное единство и вооружение армии, привела в итоге к приятию и тоталитарного его варианта.
Слом 1933/34. Веймарская республика воспринималась продвигающимися по карьерной лестнице кадровыми офицерами, такими как Хейнрици, противоположностью «сильного» и «национального» государства. Это не мешало им служить в рейхсвере, в «вермахте республики», и благодаря задействованию на должностях войсковых офицеров, учителей тактики, «помощников командиров» (генштабистов) — прежде всего в военном министерстве в Берлине, — создать предпосылки для будущей карьеры в гитлеровском вермахте. Хейнрици интересовался политикой, внимательно следил за кончиной республики и установлением национал–социалистического господства, что показывает ложность типичного для бывших генералов вермахта самооправдания — провозглашаемой собственной аполитичности. Он не оплакивал «марксистско–иудейскую» республику и с удовлетворением констатировал, что ее адепты отстранены от власти. Более умеренный, консервативный, возможно, даже монархический тип авторитарного режима был бы ему милее, но он вскоре признал национал–социалистическую диктатуру свершившимся фактом и подстроился под нее. Как и многие автобиографические документы того времени
