Секретарша английской кафедры перевела звонок на кабинет Аппеля, трубку снял аспирант, сообщивший, что заслуженного профессора нет на месте.
— Он дома?
— Не знаю.
— У вас есть его домашний телефон?
— Нет возможности с ним связаться.
Верный адепт наверняка свято чтил все мнения заслуженного профессора, в том числе и касательно меня.
— Я — Натан Цукерман.
Цукерман представил, как адепт с ухмылкой передает шифрованную ехидную записку другому ухмыляющемуся адепту. Их там, наверное, десятки. Сам когда-то был таким.
— Это по поводу статьи, которую Аппель просил меня написать. Я звоню из Нью-Йорка.
— Он неважно себя чувствует, — сообщил адепт. — Вам придется подождать, пока он вернется к своим обязанностям.
— Не могу, — ответил Цукерман. — Я тоже неважно себя чувствую.
После чего он тут же позвонил в справочную службу Бостона. Пока оператор просматривал данные по пригородам, Цукерман разложил на кровати содержимое папки с материалами по Аппелю. Медицинские книги он сбросил на ковер, а на тумбочке собрал черновики незаконченных писем, через силу написанных от руки. Он не мог положиться на импровизацию — слишком он был взвинчен, однако если бы он подождал, пока сможет мыслить и говорить разумно, он бы так и не позвонил.
В резиденции Аппеля в Ньютоне трубку сняла женщина. Та самая хорошенькая брюнетка с пляжа в Барнс-Хоул? Она, наверное, уже совсем седая. Все мудреют — кроме меня. По телефону ты только можешь напомнить ему о его первоначальной оценке. По телефону ты сейчас ведешь себя как еще больший псих, чем те психи, что звонят тебе. Когда ты увидел, как он прогуливается по пляжу, так ли тебя поразили его узкие плечи и белый рыхлый торс? Конечно, он ненавидит твои книги. Вся эта грубая физиология ему давно не по вкусу. Никогда не была по вкусу — во всяком случае, в литературе. Вы двое не подходите друг другу по всем статьям. Ты сочиняешь сюжеты, исходя из своих пороков, придумываешь двойников своим демонам, а он считает критику голосом добродетели, кафедрой, с которой порицают нас за наши слабости. Добродетель дает право голоса. Добродетель — это цель. Он проповедует, он судит, он направляет: жить правильно — вот что превыше всего. И суть конфликта банальна: не следует делать еврейскую комедию из половой жизни. Как у кого встает — это для гоев вроде Жене[35]. Сублимируй, дитя мое, сублимируй, как физики, что дали нам атомную бомбу.
— Это Натан Цукерман. Могу я поговорить с Милтоном Аппелем?
