Он потащил Натана обратно к комьям мерзлой земли, наваленным над его женой.
— Ее Бобби. Ее сыночек. Как она нянчила его в темной комнате! Ребенок так тяжело болел свинкой. И вот что меняет жизнь. Не верю. Цук, это абсурд. Выбрал бы Бобби в жены ту девушку, знай он, что на сто процентов полноценный? Да ни за что! Он действительно был уверен, что ни на что лучшее рассчитывать не может. Чтобы Роберт, сын Джулии, так думал! Однако, думаю, так и было. Этот парнишка столько всего мог предложить — с его-то достижениями, плюс уважение и восхищение коллег, а тут — такой провал. Свинка! И сын, который говорит отцу «иди на хер»! Родись у Бобби сын, разве был бы он таким наглым? У него был бы ребенок, который умеет чувствовать, как все мы умеем чувствовать. Его ребенок учился бы и работал, и сидел бы дома, и хотел бы стать отличным специалистом, как его отец. Разве ради этого смерть и умирание? Разве ради этого трудности и борьба? Ради наглеца, который по телефону посылает отца на хер? Который про себя думает: «Эта семья, эти люди, я даже не родной им, а посмотрите, что они делают». Думает: «Посмотрите, я кручу ими как хочу, и плевать мне на всю их дурацкую еврейскую любовь!» Потому что он кто? Мы даже не знаем, откуда он. Она хотела ребенка, немедленно, сразу хотела иметь ребенка. Они нашли сиротку, и мы не знаем, из-за каких корней он так ведет себя с Бобби. У меня выдающийся сын. И все его выдающиеся способности в его генах! Все, что мы ему дали, есть в генах Бобби, а все, чего у нас нет, все, что нам противно… Как это все может закончиться на Грегори? Иди на хер? И это он отцу? Я шею ему сверну за все, что он сделал с нашей семьей! Убью ублюдка! Убью!
Цукерман изо всех сил, хоть руки у него и ослабли, вцепился старику в шею. Он убьет — и никогда больше не подумает, все же лучше, чем совершенное им преступление; хватит отрицать; по самому строгому счету признан виновным и осужден.
— Ваши священные гены! Что там в вашей голове творится? Что на генах вышито «еврей»? Вы это видите в своем безумии, неопороченную природную добродетель евреев?
— Прекратите! — Мистер Фрейтаг пытался руками в толстых перчатках отцепить его руки. — Прекратите! Цук!
— Чем он занимается ночи напролет? Трахаться учится!
— Цук, Цук, не надо! Тут мертвые!
— Все мы мертвые. Эти кости в гробах — вот они, живые евреи. Вот кто музыку заказывает!
— Помогите! — Он вырвался, метнулся к воротам, споткнулся, и Цукерман поскользнулся, пытаясь его нагнать. — Скорее! — кричал мистер Фрейтаг. — Тут такое!
