Там и весь обоз, и легкораненые, и все эскадронное хозяйство. А питание! Чем кормить эскадрон, если обоз отрезан? Продчасть интендантства в городке, можно представить, что творится там, если туда пробились «тигры».
Капитана вызвали к телефону; приказ — «стоять на месте». Понятно. Приказ как бы закреплял нас, пришивал к месту. Пехота под минометным обстрелом куда-то перемещалась. Неужели ее снимают? А кто же у нас справа? Ну, стоять так стоять. Кто-то, наверное, думает о том, чтобы немецкие автоматчики не перестреляли нас сзади.
Уже ободняло, когда пришел в траншею Кочкин, коновод третьего эскадрона, и сказал, что немцы устроили в логу мясорубку, все перебито, перетоптано, в ручье течет не вода, а кровь…
Лучше бы он, подлец, проглотил свой язык!
Но это была лишь малая беда: часам к двенадцати поползли слухи, что слева от нас оборона тоже прорвана, мы отрезаны. Офицеры куда-то бегали, кого-то искали. Приказа никакого ниоткуда не поступало. Вместе с нами остались обломки разных частей, и про нас, видимо, решили, что положение наше безнадежно, если уж все не погибли. Часа три никто не мог ничего добиться: рация была только у артиллеристов (наша осталась в обозе). Однако кто-то из офицеров думал, решал. Решили: стоять. А куда отступишь? И, может, отступать хуже?
А к вечеру слухи об окружении были уже не слухи. Пехотинцы окапывались вдоль дороги; сзади — по буграм, заросшим ясенем, диким грушевником, артиллеристы устанавливали орудия. Значит, занимали круговую оборону.
Кроме нашего дивизиона, — мы по-прежнему стояли лицом к фронту, — в мешке оказалось полка два пехоты и, по моим подсчетам, батареи четыре артиллеристов. Командир их был, видимо, мужик головастый, сразу забрался на горки позади нас, чтобы бить в обе стороны — по танкам и пехоте. Между нами и артиллерией была лесная долина с речушкой, с остатками разбитой деревеньки, стоявшей посреди неубранного поля пшеницы.
Загнав в мешок, немцы дали нам для начала полдня отдыха — реденько бросят мину-другую, пристреливаясь, примериваясь. Приказ — углубить траншеи. Кто-то из командиров окруженных частей уже принял, видимо, командование, приказы поступали. Но и без приказа, почуяв, чем пахнет, все взялись за лопаты — спасай, земля-матушка. А после полдня началось. В небе зависли две «рамы» и корректировали огонь по свежеотрытым, еще не замаскированным траншеям: свежевыкинутую глину на зелени видно хорошо. Всех хуже приходилось артиллеристам: закопаться им требовалось глубоко, а землица здесь — снял два штыка, а там плитняк-камень, его только толом рвать.
