Новенький, блестевший зеленой краской тепловоз, не успевший еще зачадиться, резал красными ободами встречный ветер, крадучись подминал под себя зыбкий путь, рычал на всю округу дизелями, натужно взбираясь все выше и выше в горы. Давно уже позади осталась полноводная Бересень и состав пер по извилистому и отвесному ущелью речки Каменки, обдувая горячим выхлопом луговые косогоры, еще не пробовавшие косы.
— Красотища! — восторженно воскликнул Алексей Ястребов, входя в кабину машиниста и садясь на место помощника. — Вот где луга! Березин не зря бился за эти заказные леса.
Машинист тепловоза Сергей Зотов, одногодок с Алексеем и когда-то работавший вместе с ним помощником паровозного машиниста, горько усмехнулся:
— Последний лесок, Алексей Павлович, в наших краях. Если бы не было по соседству заповедника, то давно бы мы его смахнули. Спилим Каменские леса и останемся голышом…
Алексей ничего не ответил. Он вспомнил, какая борьба шла за эти угодья, принадлежащие неизвестно кому, где тешили себя охотой верховные чины. Представитель минлесхоза, средних лет чиновник, привыкший повелевать, с директором комплекса Кедровым особо не спорил о границах, хорошо зная, что за его спиной стоит Березин Николай Петрович. А с ним считались даже в Москве, хотя и попал он однажды в опалу. Но время все лечит. После облета на вертолете отрогов Главного хребта, подписывая в конторе акт, угрюмо проговорил:
— Хороший куш оттяпали! В ЦК прошляпили… Хотя чего тут удивляться. Все сыплется… — взгляд его остро облапил.
Кедров увильнул от разговора, помня старинную поговорку: «Молчи, глуха, — меньше греха!» Он старательно вывел на листе свою закорюку, пожал руку и проговорил, тая ехидство:
— Спасибо за заботу! Поужинаем?
На банкете в узком кругу темирязевских руководителей он надрался на халяву, падал грудью на стол и нес всякую околесицу, пока чинушу не снесли на руках в гостиничный номер.
Березин, узнав тогда о решении Центрального комитета партии, торжествовал победу. Не теряя времени, он развил бурную деятельности по обеспечению техникой и оборудованием своего детища. Вечером, в очередной приезд в Бересеньку, сидя за столом, Николай Петрович расхваливал нового лесосечного мастера, подсунутого ему Мажитовым.
— С ним дело пойдет! Вот увидите… План будет и через год пойдет лес государству…
Алексей, разливая чай из самовара в большие фарфоровые чашки, говорил натянуто, поглядывал на тестя, хмурившего густые брови:
