— Ты перво-наперво с взводным сойдись, — гундел нудно девяностолетний старик, приехавший с родней из Оренбурга, служивший когда-то в казачьем войске, — а то ить оружие достанется никудышное. Свово-то нет ноне…
— Дед, это же не старая армия! — перебил его Алексей, жалея племяша.
— Цыц ты! — взъерошился старик. — Всякая козявка лезет. Скажи ему, Матвей! — повернулся он к Ветрову.
— Да чего спорить! А ты чего глаза, ровно девица, опустил? — сменил пластинку хитрый Ветров. — Пей да к девкам!..
Сестренки и братишки, сидевшие ныне не отдельно, словно галчата, щебетали в другом конце стола, попивали брусничный морс, насмешничали над взрослыми втихую. Маринка, как самая старшая, горячим шепотком их урезонивала:
— Повыгонят из-за стола! Тише вы!..
Малышня на минутку затихала. Сидеть за столом, где пьют и мелют всякую чепуху взрослые, удавалось редко.
Зоя за стол в этот вечер еще не садилась, а на правах хозяйки разносила блюда со сменой, сдержанно посматривала на захмелевшего сына, думала: «Не в отца. Того ведром не сломишь!.. Бывало, все валяются, а он, как стеклышко, покойничек…» На притихшего за столом Николая Петровича поглядывала украдкой, зная в душе, что сегодня она бы пошла за ним. Сковывала ее и настороженная прямота березинского короткого взгляда. Она то краснела, то бледнела. «Я, как девочка, — проносились мысли. — Заросла я мхом, как столетняя колода…»
Когда ставила чистую тарелку перед Березиным и нечаянно коснулась его руки, оба разом отдернули, словно обожглись. Петр Семенович приметил напряженное поведение обоих, усмехнулся: «Искорка!.. Искорка меж ими…» Катерина подмигнула золовке. Та, вильнув синей юбкой, которую надевала только для мужа, выскочила в кухоньку, привалилась плечом к перегородке, прошептала:
— Господи! Вот нашло-то!..
Возле печи возилась похудевшая за эту зиму Анна. Точила ее изнутри какая-то болезнь, но она скрывала и к врачам не шла. «Бабье! Пройдет…» — успокаивала она сама себя. Повернувшись от шестка и увидев горевшую Зою, отняла у нее фартук, подпоясавшись, подтолкнула ее к двери:
— Иди-иди, милушка! Сомлела совсем, как скошенная трава. Говорила тебе ранее, что бабью силушку не переборешь. — И, притушив голос, заговорщически добавила: — Хватай Кольку за жабры! Давно уж в сети он… А то уйдет и ищи-свищи! Хватит тебе маяться. И Сашке на службе спокойнее будет…
— Наговоришь тоже! — с дрожью в голосе отозвалась Зоя, но тщательно поправила золотой локон.
