На самом деле, кроме бестолковой суматохи, ломавшей старые устои, да шума вокруг этого дела, эти мероприятия ничего нового и хорошего в лесное производство не приносили. Те же хрущевские лозунги, подкорректированные и облизанные политуправлением под Брежнева, уж очень убедительно призывающие к объединению и укрупнению хозяйств, даже явно убыточных, в ущерб экономике предприятия, куда вливались основные средства и исчезали, как в бездонной бочке. И снова, как во все времена, Главлеспром выбрал для опыта Темирязевский леспромхоз, давно уж избранный в стране флагманом, хорошо оснащавшийся техникой, с удачным подбором кадров, разработками передовой лесодобычи и лесопереработки на научной основе. От новшеств отбою не было. В Темирязевском, как грачи по посеву, паслись ученые всевозможных институтов. Они успешно кропили диссертации, склевывая поверх лежащие зернышки, а в земле было пусто. Николай Петрович Березин, руководивший тогда комплексом, помимо своей воли понесся по волнам славы, стал приверженцем небывалой заварухи. Слухи сочились, как вода в болотистом истоке: будто бы Березин метит на вторую золотую медаль, поэтому и несется сломя голову, закусив удила, не ведая, что его ждет впереди.
Противников создания комплекса было много, а среди них вновь избранный первым секретарем райкома партии Назаров Анвар Галимзянович.
— Смотри, Коля! — предупреждал он Березина. — Мы уже страдали однажды от всех партийных и промышленных передвижек. Ты подумай! С людьми посоветуйся…
А люди в то время позванивали хоть и тихо, но ядовито и остро:
— Все понятно! Новому секретарю обкома Мажитову одно место подлизывает да и до московских кабинетов дотягивается. Язык-то длинный! Заелся!.. Забыл, чем народ живет. Попомните… Наворочает он тут дел… Звезду получит и айда-инды в область… На высокую должность.
Прямолинейный, как штык, Трифонов прямо в глаза сказал Березину:
— Сгонишь народ в кучу, а дальше что делать будешь? Завернул ты против ветра, Коля!
Но Березин уже увяз по уши в этой идее и отступать не хотел. Только спустя время, когда все уперлось в тупик, он понял, что лавры достались не ему. И вывеска на фасаде управления уже не радовала и не блистала золотом. А лозунг, рдевший кумачом люминесцентной несмываемой краски, стал до отупения противен: «Рубить меньше, больше перерабатывать — это социальная проблема!»
Площадь уж давно расширили за счет снесенных пивнушек, и шоферня, спешащая на лесосеки, проклиная новые порядки, теперь толкалась возле продовольственного магазина, по нужде соображая на троих, а потом гуськом торопилась в чайхану распивать бутылки из-под стола. Официантки чуть ли не обшаривали выпивох, а бдительные кассиры за десятикопеечный стакан брали с каждого залог рубль, а то и трешку.
